Способ подачи пищи был очень зависим от политических пристрастий хозяев дома. Статус дома на Невском в период наполеоновских войн кажется идеально подходящим для рождения загадочного бефстрогонов (тем не менее речь о блюде пойдет только во второй части книги). Во втором десятилетии XIX века после смерти графа Александра Сергеевича в 1811 году и графа Павла Александровича в 1817 году и установления нераздельного владения стала очевидна необходимость в новом Строгоновском доме, его действительно создадут в «настоящей России» на реке Тосна в усадьбе Марьино. Согласно указа императора Александра I от 11 августа 1817 года, владельцем майората Строгоновых, куда вошел и дом на Невском, назначалась графиня Софья Владимировна. Более подробно об этом будет рассказано в главах о Марьино, в этом месте отметим появление «охранной грамоты» Строгоновского дома.

Брак в аристократическом обществе — предмет тщательного обдумывания, ибо он помогает решить статусные и финансовые проблемы. Мы видели выше, как барон Сергей Григорьевич, умело женив сына Александра на графине А.М. Воронцовой и построив молодоженам подобающий дом, добился превращения своей ветви в графскую. Решив династические проблемы при помощи Натальи и Аглаиды, превратившихся в «машины по производству графов Строгоновых и князей Голицыных» (на двоих у них было 11 детей), графиня Софья Владимировна и стоявшая за ней мать — княгиня Наталья Петровна, должны были, кажется, ослабить внимание к судьбам младших дочерей — Елизаветы и Ольги. Однако этого не произошло, что привело к обратному результату — пятну на репутации безупречных аристократов при замужестве Ольги, которая в своем воображении превратила дедовскую эллинистическую дачу в средневековый замок. Прологом ее истории является «романтическая смерть» отца.

10 июня 1817 года граф Павел Александрович скончался на корабле близ Копенгагена. К северу от города на самом краю мыса, выступающего прямо в пролив Эресунн (Зунд), стоит огромный замок Кронборг, который прославился благодаря двум легендарным персонажам. Первый из них — Гамлет, принц датский, герой пьесы Вильяма Шекспира (1564–1616). Действие ее разворачивается именно в Кронборге, хотя автор именует его Эльсинор — так по-английски звучит название небольшого городка Хельсингёр, расположенного у стен замка. Второй легендарный герой — Хольгер Датчанин, один из 12 паладинов императора Карла Великого (742–814). Подобно английскому королю Артуру, Хольгер не умер, а, согласно преданию, спит, но восстанет в час самых трудных испытаний, чтобы защитить свою родину. И вот именно здесь скончался российский граф, который очень мало бывал дома в последние пятнадцать лет жизни, предпочитая дворцовой жизни бивуачный быт.

Следование корпоративным правилам поведения, стремление захватить лидерство в дворянской среде и широкие меценатские жесты потребовали от графа A.C. Строгонова таких расходов, которые не покрывались даже его исключительными доходами от соляного и металлургического дела. Расширить свой «бизнес», находясь в столице и не имея «кредита» при дворе, он не смог. В результате «неумеренного меценатства» Строгонов разорился, оставив после себя долг в 3 миллионов рублей. Этот представитель семьи, унаследовавший в 1756 году не менее 3 миллионов десятин земли и не менее 30 000 душ, пытался заниматься хозяйством только в юные годы. Рано или поздно это должно было сказаться. Обнаруженные документы позволяют утверждать, что финансовое положение графа, оказавшееся в плохом состоянии в 1770-е и 1780-е годы, стало угрожающим к 1790-м годам. 17 ноября 1794 года Строгонов был вынужден впервые заложить дом за 40 000 рублей некоему И.И. Отто. Прибегая затем с 1798 года к услугам Заемного банка и фонда Воспитательного дома, граф оказался должен им к 1809 году 1 163 922 рубля, за которые заложил 23 635 душ. Дальнейшие заимствования оказались невозможны без одобрения императора Александра I. К нему и обратился его прежний сотрудник по Негласному комитету граф П.А. Строгонов, прибывший 11 июня 1809 года на побывку с театра военных действий.

14 июля 1809 года Александр I подписал указ Государственному казначею Ф.А. Голубцову: «Снисходя на всеподданейшее прошение и желая доставить им графам Строгоновым надежный способ к лучшему устройству имения и расплате с партикулярными долгами… перевести долг на Государственное Казначейство». В сентябре 1811 года старый граф скончался. В апреле 1812 года было узаконено то, что фактически произошло уже давно. Граф Павел Александрович передал жене доверенность платить за него в казенные места долги, а равно получать следующие ему казенные суммы. Долг семьи на тот момент составлял 14 278 рублей золотом, 144 530 рублей серебром и 1 044 925 рублей ассигнациями, причем деньги выдавались под залог крестьян. Строгоновым дали рассрочку до 1825 года. Вскоре Павлу Александровичу пришлось прибегнуть к новому займу.

Наладить хозяйство было возможно только при постоянном внимании к делу. Строгонов прекрасно это осознавал, но продолжал откладывать деловые занятия, обратившись к ним лишь тогда, когда почти растратил жизненные силы. Сохранилась записка, содержащая мысли Строгонова по этому предмету. Граф считал продажу промыслов невыгодной и даже невозможной, поскольку правительственная инспекция займет много времени. С другой стороны, по его мнению, «имение, в промыслах состоящее, в обороте наличных денег преимуществует пред всяким другим, чему многие случаи служили доказательством… и чтоб не продавать сего имения немаловажным убеждением должно служить и то, что есть жалованные грамоты, изъясняющие заслуги предков наших и привилегии им дарованные. С потерею сего имения, в основание оным служившееся, изчезнут или, можно сказать, что трехсотлетнее достояние одним почерком пера обратиться в ничто». Сам граф, конечно, предполагал сделать некоторые шаги, хотя в наибольшей степени рассчитывал на своего управляющего.

Далее он в своей записке писал: «Показав, таким образом, ничтожность намерения о продаже промыслов соляных, должен показать о способах предлагаемых к устройству дел до интересу моего касающихся и по мнению моему следующие: по воспоследовании Высочайшей воли на показанное письмо занять в казне потребную на заплату партикулярных долгов сумму; избавиться тем от несравненно отяготительных в сравнение с казенными процентов, а дабы доход со всего имения был достаточен к ежегодной заплате следующих в казну сумм и содержанию дома по обоим половинам нужно умножить доходы без отягощения крестьян, от других угодий в обилии по тому именно имеющихся чего и ожидать должно от дознанной опытности и усердия к нам главного над имением управителя. А в противном случае я должен буду оставить службу, и всем собою пожертвовать для жизни экономической, хотя сие к истинному моему прискорбию послужит, если бы сего избежать было невозможно». Такая жертва в намерения графа не входила. К тому же Павел Александрович в тот момент не мог даже написать письмо министру финансов. За него это сделал управляющий Сергей Игнатьев, который 16 апреля сообщал Д.А. Гурьеву, что граф «по причине слабости своей не может прочесть и пяти строк». Простудившись в шведскую войну 1809 года, граф Строгонов затем долго лечился. Взяв с собой единственного сына Александра на войну с Наполеоном, где тот погиб, он заработал чахотку, сгубившую его за четыре года.