А капитан между тем посмотрел направо, посмотрел налево, из-под брови глянул вверх, а потом вдруг выдал такую дробь коваными каблуками по настилу квартердека*, что рулевой Скайнес от неожиданности обернулся, почти выпустив штурвал диаметром чуть ли не в рост человека, но встретив вопросительный взгляд капитана, повернулся обратно.

Капитан танцевал фламенко – традиционный танец испанской Андалусии, своими корнями уходящий в мавританскую и цыганскую культуру ХV века, танцевал со всей страстью и пылом, на которые только могло быть способно его молодое сердце. Он то наступал на невидимую партнёршу, отбивая ритм каблуками, то мягко отступал от неё, и стан его выгибался, ладони отбивали темпераментный ритм, а левая белёсая бровь капризно изогнулась. Ах, если бы его видели сейчас десять прекрасных испанок… Да что десять! Сто прекрасных волооких красавиц, то все они, не раздумывая ни на долю секунды, тут же бросились бы в объятия такого танцора-байлаора.

А капитан вдруг замер в каком-то па, потом хлопнул рулевого по плечу, глянул на компас, сказал «так-держать» и пошёл к себе в каюту.

Гамаки капитан не любил, у него в каюте, несмотря на тесноту, было сооружено дощатое ложе. В гамаках спали матросы, потому что «Архистар был торговый корабль, а не прогулочный, и места для всех было ужасно мало. Да и в ту пору матросы на любом корабле спали в гамаках, причём спали в две смены: когда одна смена несла вахту, вторая в это время отдыхала. Когда же команда бывала недовербована, то матросам приходилось выстаивать и по две вахты подряд. В бурю по тревоге, конечно, выбегала наверх вся команда.

В хорошую погоду жизнь у моряка ещё была сносной. Но когда налетал зимний шторм, и рангоут начинал скрипеть и стонать, а верхушки мачт кружиться, когда палуба от морской ледяной воды становилась скользкой, как облитая салом, когда корабль то скакал по волнам, то давал резкий крен – вот тогда для того, чтобы взять рифы на гроте, самой высокой мачте корабля, нужны были нечеловеческие силы. Но даже в бурю все члены экипажа оставались на своих местах, если только море не распоряжалось по-своему.

Матросы на кораблях жили в форпике, находившемся впереди фок-мачты – самой первой мачты корабля: здесь сильнее всего ощущалась качка. Корабельное начальство размещалось на корме, сзади, там же хранилась провизия, бочонки с ромом и оружие с боеприпасами. Такое противопоставление было источником постоянной напряжённости в отношениях на кораблях того времени, что вело, как правило, к бунту.

На «Архистар», под каютой капитана тоже было отведено место для хранения оружия. Тут же, на корме, размещались каюты доктора и мистера Трелони, чем последний был исключительно доволен – он постоянно находился под присмотром медицинской науки.

****

Войдя к себе, капитан швырнул треуголку в сторону, как был в сапогах, повалился на койку, потянулся счастливо, мечтательно полежал немного, а потом, не заметив как, уснул…

Снилось ему, что пробирается он с опаской по тёмному лесу, раздвигая ветки деревьев и стараясь разглядеть хоть что-то впереди. Были ли на ветках листья, ему не запомнилось, но, наверное, были, потому что он не обратил на это внимания, да и холодно или по-осеннему сыро в лесу не было, просто было темно и страшно. Так он и шёл зачем-то довольно долго, пока не заметил лежащего под кустом щенка. Тот смотрел на него отчаянно влажными агатовыми глазами и уже полз к нему на брюхе, маленький и жалкий, скуля, вертя хвостом, захлёбываясь от визга и от радости, а потом потянулся и лизнул присевшего перед ним на корточки Дэниэла в лицо…

Капитан проснулся, сел на постели и потёр глаза, прогоняя сонливость. Спал он недолго, где-то с полчаса, но успел отдохнуть: этой ночью из-за погрузки трюма он глаз не сомкнул. Всё ещё под впечатлением яркого сна, он поспешил на палубу.

Возле квартердека*, в укромном местечке, сидел доктор Легг, уткнувшись в какую-то книгу вытянув перед собой одну ногу. Под стеснительной внешностью доктора Легга скрывалось пылкое и любвеобильное сердце, но с женщинами ему не везло, поэтому капитан, зная немного доктора, не исключал возможности, что тот читает что-то о женщинах.

– Что читаете, доктор? – полюбопытствовал капитан.

– Платона, диалог «Тимей», – односложно ответил тот, не отрывая глаз от книги.

– И что он там пишет?

– Он пишет: «Прежде всего надо различать: что всегда существует и никогда не становится, и что всегда становится, но никогда не существует».

Доктор поднял рассеянный взгляд на капитана.

– Сильная мысль, – заметил тот. – А о чём это?

– Вот и я тоже хочу понять, – пробормотал доктор и опять погрузился в чтение, при этом он левой рукой пощипывал свой рыжий бакенбард, и со стороны казалось, что он специально делает его пушистее.

Тут они услышали крик вперёдсмотрящего:

– Корабль прямо по курсу!

Все на «Архистар» пришли в движение, побежали, бросились смотреть. Капитан глянул в подзорную трубу, которую принёс ему штурман: небольшая двухмачтовая шхуна шла под гротом и двумя кливерами на расстоянии полумили, держа курс на зюйд-вест. Затем шхуна всё больше стала отклоняться к западу, а потом вдруг повернулась прямо против ветра и беспомощно встала с повисшими парусами.

– Какая-то странная шхуна, – пробормотал капитан и покосился на штурмана: что думает тот.

– А может это испанец, на котором все перепились к свиням собачьим? – высказал свою мысль штурман Пендайс: он не любил испанцев.

– Нет, испанцы сюда не заходят, Пендайс… Это явный англичанин, – ответил капитан.

Тем временем шхуна, переходя с галса на галс, сделала полный круг, поплыла быстрым ходом одну-две минуты, снова уставилась носом против ветра и опять остановилась. Так повторялось несколько раз: шхуна плыла то на юг, то на север, хлопая парусами и беспрерывно возвращаясь к тому курсу, с которого только что ушла – творилось нечто странное.

– Да ею никто не управляет! – наконец, понял капитан.

– А может это «Летучий голландец»? – вставил своё соображение дядя Джордж, который тоже подошёл к капитану.

– Тогда надо следить, чтобы он не подлетел к нам близко, а то потопит, – отозвался капитан и скомандовал: – Аврал! Убрать паруса! Шлюпку на воду!

Штурман Пендайс опустил трубу, повернулся к капитану и кашлянул.

– Осмелюсь поинтересоваться, сэр, вы хотите послать команду на борт? – просил он озадаченно.

– Да, хочу, и сам поднимусь на борт первый! – ответил капитан. – Вдруг там остались люди и им нужна помощь?

– Но, сэр, а если там больные люди? – Штурман поморщился. – А если там мертвецы? Или засада?.. Или враги?

– А если там ценный груз, Пендайс? А если за шхуну мы получим страховую премию от владельца? – с насмешкой спросил капитан и добавил уже серьёзно: – И, потом, я знаю, там нет никаких врагов.

– Премию от владельца?.. Какая манипуляция! – потрясённо воскликнул Пендайс, глаза его загорелись, и он заорал на матросов, перегнувшись плотным телом через перила квартердека*: – Веселей, дьяволы косорукие! Людям нужна помощь!