Наконец, спустили шлюпку с восемью гребцами. Капитан и доктор, который, конечно же, вызвался идти с капитаном на помощь пострадавшим, спустились в неё. Всё это время странная шхуна стояла обессиленно, потому что ветер как раз стих, и это позволило к ней приблизиться. Шлюпка была от странной шхуны уже в каких-нибудь ста ярдах, когда ветер вновь надул паруса, и шхуна повернула на правый галс и понеслась по волнам. Описав круг, она снова стала приближаться к шлюпке. С «Архистар» видели, как пенились волны под форштевнем* странной шхуны.

Тут ветер опять стих.

Шлюпка находилась на вершине волны, когда нос странной шхуны по инерции прорезал соседнюю волну, и бушприт* навис над головой капитана. Тот вскочил на ноги и, подпрыгнув, ухватился рукой за утлегарь, потом перекинул ногу между штагом и брасом и повис в воздухе.

Когда капитан вскарабкался и сел на бушприт верхом, на «Архистар» закричали «ура».

****

Едва он прополз немного по бушприту, как полощущий кливер, хлопнув пушечным залпом, надулся и повернул на другой галс. Шхуна дрогнула до самого киля. Через мгновение кливер снова хлопнул и повис. От неожиданного толчка капитан чуть не слетел в воду, но удержался, пополз по бушприту и спрыгнул на палубу.

Он оказался на подветренной стороне бака*, и грот* скрывал от него часть кормы. Внезапно шхуна опять пошла по ветру, и кливера* резко хлопнули у капитана за спиною. Руль сделал поворот, и корабль опять содрогнулся. В то же мгновение грота-гик* откинулся в сторону, шкот* заскрипел о блоки, и капитан, наконец, увидел корму.

На палубе было пусто и чисто, словно её только что вымыли.

Гребцы в шлюпке, которым уже удалось прижаться к борту шхуны, по сброшенному капитаном верёвочному трапу забрались на борт и помогли подняться доктору с сумкой. Все вместе они спустили паруса и стали осматривать шхуну. У корабля была почти плоская палуба без ярко выраженных бака*, квартердека* и полуюта*, компасы в порядке и все шлюпки на борту.

Капитан прошёл в каюты: они были пусты, оружие – на месте, а в капитанской каюте он нашёл на столе открытый судовой журнал, какие-то бумаги и фонарь. Он зажёг фонарь и, сбив замок на люке, спустился в трюм.

Трюм был забит доверху, и в этом хаосе ящиков, бочек, бочонков, рундуков, коробов, и бог знает чего ещё, было трудно понять что-либо, а тем более пробираться. Оглядев освещаемое фонарём пространство перед тем, как уйти, он громко, по какому-то наитию, спросил:

– Здесь есть кто-нибудь?

Из темноты раздался тихий стон, потом хриплый голос. Что это были за слова – капитан не разобрал, но поспешил на звук голоса по ломаному и узкому проходу, оставленному в сумятице груза. Здесь резко пахло мочой. Остановившись, он поднял фонарь, стал вглядываться в бесформенную кучу перед собой, и сначала ничего не различил, потом с некоторой оторопью разобрал, что это – человек, только чёрный… «Да это же африканец!» – с облегчением тут же понял он.

Стон повторился. По белым щёлочкам приоткрывшихся глаз капитан догадался, что человек жив и реагирует на него, вернулся к трюмовому люку и крикнул:

– Эй, наверху! Найдите мне воды! И побольше!

Через минуту в трюм спустился матрос с котелком в руках. Капитан взял воду и опять стал протискиваться в глубину прохода. Пристроив кое-как лампу и опустившись, как смог, перед человеком на колени, он осторожно плеснул ему водой в лицо, а когда тот открыл рот, придвинул край котелка ко рту. Человек стал жадно пить.

Гребцы уже успели узнать название корабля – «летучая» шхуна носила красивое имя «Жемчужина». Они помогли капитану выволочь человека наверх и положить на палубу. Это был высокий, атлетического сложения африканец, в грязном тряпье и цепях, окровавленный, с содранной местами кожей. Полные разбитые губы его кровоточили.

Доктор Легг опустился на колени перед ним и осмотрел. Потом поднял голову и сообщил:

– Он сильно избит, но переломов нет. Били сильно, но аккуратно – чтобы не попортить товар…

Тут он сердито вскричал:

– И нельзя ли, наконец, снять с него цепи, капитан?

– Сейчас с «Архистар» переправим нашего кузнеца… А этого раба надо пока отнести в каюту, хоть в капитанскую, – ответил тот.

Матросы отнесли африканца в каюту и положили на койку. Когда они вышли, капитан сел за стол и стал изучать документы и морские карты, найденные в рундуке. Скоро он почувствовал на себе взгляд и поднял глаза: африканец смотрел на него и улыбался разбитыми губами, что делало его похожим на портового мальчишку, только большого и чёрного. На стене, над его головой, висела бечёвка с комком напутанных шнурков, перьев и когтей. Не зная почему, повинуясь невольному порыву, капитан сдёрнул бечёвку со стены и протянул рабу. Тот, явно обрадованно, привычным движением накинул её на шею, и капитан опять погрузился в чтение документов.

По судовым документам выходило, что «Жемчужина» приписана к ливерпульскому порту, и что она, взяв в Западной Африке партию рабов, благополучно доставила их в Новый Свет и возвращалась обратно. Два дня назад, у южного побережья Ирландии, запись в судовом журнале обрывалась.

«Где же вся команда шхуны?» – подумал капитан и опять огляделся в каюте.

Потому что на шхуне ещё должны быть деньги, много денег, за проданных рабов.

****

Спасённый африканец поправлялся удивительно быстро.

Уже на следующее утро его можно было видеть на палубе, облачённого в штаны и куртку рулевого Скайнеса. Этот высокий человек с широкой грудной клеткой, сильными руками, короткими курчавыми волосами и приятными чертами лица с трудом ковылял на разбитых ногах, но улыбался. Возраст его определить было трудно: по улыбке ему можно было дать не больше пятнадцати лет, а вот когда он становился серьёзным, то выглядел на все тридцать.

Самое интересное, что он неотступно следовал везде за капитаном, что доставляло тому естественные неудобства. Капитан всегда был сам по себе, а тут, куда ни глянь – везде эта смеющаяся чёрная физиономия, которая, к тому же, ни слова не понимает по-английски.

Дядя Джордж первым поднял вопрос о судьбе спасённого:

– Капитан, этого человека нельзя возвращать вместе с кораблём. Его опять превратят в раба.

– Да я сам знаю, что нельзя возвращать. Но только что с ним делать? С таким приставучим? – ответил капитан. – Ходит за мной, как собачонка, путается под ногами.

– Надо подыскать ему дело, – подсказал доктор Легг. – Пусть помогает коку хоть на кухне.

Стали думать, как назвать спасённого – нельзя же человеку без имени?

– А что сегодня за день? Может, какого святого? – спросил капитан.

Доктор задумался.

– Так, дайте припомнить… Вчера был день Святого Максима, а сегодня… – протянул он и радостно воскликнул: – А сегодня – пятница!

– Неужели пятница? – переспросил капитан, он сощурил глаза и озорно посмотрел из-под белёсых ресниц.