Судьи, оправдывая таких, по словам старушки, дают возможность бабахиным на хамское поведение, на вседозволенность. Мировой судья не допросил всех свидетелей, которые могли подтвердить оскорбление ее Бабахиным, и в протоколах судебного заседания не зафиксированы его гнусные слова. Не принята в качестве доказательства диктофонная запись, где записаны злобные ругательства Бабахина.

Судья Рыбкин сам оскорбил Дроздову, заявив, что она «говорит ерунду». Бабахин и его адвокат вели себя в присутствии судьи по – хамски, называли ее «старушкой – веселушкой», ухмылялись, гримасничали, кривлялись. Ответчик не признал вину и не раскаялся в содеянном. Бабахин, глумясь, заявил, что слова: «Бедная, несчастная, серая и убогая» он произнес не в адрес старушки, а, мол, так он характеризовал окружающую обстановку. Уже само по себе такое заявление является новым издевательством над личностью.

Однако судебная коллегия нашла приговор законным и обоснованным. Оценив собранные доказательства «в их совокупности», суд апелляционной инстанции «обоснованно» пришел к выводу об отсутствии в действиях Бабахина оскорбления Дроздовой. То бишь, совершенно справедливо… оправдал хама.

– Оскорблением, – пояснил судья Рыбкин, – считаются действия, унижающие честь и достоинство личности в неприличной форме. Слова, произнесенные Бабахиным в адрес Дроздовой, относятся к характеристике личности.

Ни мировой судья, ни судья, рассмотревший дело в апелляционном порядке, не установили того, что Бабахин говорил в адрес Дроздовой такие слова, как «сумасшедшая», «городская сумасшедшая», «ненормальная». Установлено только, что были произнесены слова «Бедная, несчастная, серая и убогая». Эти слова являются… «характеристикой личности».

«Другие доводы, приведенные в жалобе Дроздовой, были известны судьям, также проверены и, как не колеблющие правильность принятого решения, отвергнуты».

Вот так они стояли и ржали от души над оскорбленной ими старушенцией – три откормленных жеребца: ответчик Бабахин, его друг Чупсов и судья Рыбкин. А что оставалось делать беззащитной, по сути дела, оплеванной хамами женщине?

«…И пошли они, солнцем палимы…», – сказал о несчастных, беззащитных, незаслуженно обиженных великий русский поэт. И пошла она, бедняжка – нет, не солнцем палима! Палимая жаждой…мести!

Нервнобольных детей лечили стрессами

Маленький Боря устроил такой переполох, что затрясло всю областную больницу.

– А-а-а! – вопил что есть мочи Боренька, стуча по кровати и тумбочке руками и ногами. К тому же он разбил подвернувшиеся под руку два стакана и тарелку. – Верните мне мой «Самсунг»!

– Боренька, миленький, успокойся, – пыталась унять маленького пациента няня Андреевна. – Найдется твой мобильник, только не кричи!

– Нет, не найдется! – отчаянно забил ногами Боря и плюнул склонившейся над ним медсестре в правый глаз. – Другие пропали, и мой – не найдут! – И плюнул няне в левый глаз.

Что могла сделать бедная женщина? Молча утерлась и продолжала уговаривать зашедшегося в истерике малыша. Но, похоже, с этой кражей вор переборщил. Вскоре прибыли родители разбушевавшегося барчука, люди солидные, влиятельные, и вскоре вся полиция была поставлена на уши. Опытным детективам не составило большого труда вычислить похитителя мобильников.

Перед судом предстала медсестра неврологического отделения детской больницы. Жанне Младенцевой было предъявлено обвинение в том, что она обкрадывала маленьких пациентов.

Безусловно, сестрицей сказано новое слово в методике лечения детей, страдающих нервными расстройствами. После проведенной Младенцевой «шокотерапии» не могли опомнится не только малыши, но и медперсонал больницы.

Страшные воспоминания начинаются с 18 апреля прошлого года. Именно в этот день у одного из юных пациентов «улетучился» сотовый телефон «Нокиа». Произошло это около полудня. Все обитатели палаты отсутствовали – проходили лечебные процедуры.

Понятное дело, никто из детей о сохранности ценных вещей особо не беспокоился. Раньше здесь ничего подобного не случалось. Пропажа мобильника стала настоящей драмой для больных и их родственников. Не говоря о стоимости похищенного – около двух тысяч рублей – ребенка лишили единственного утешения. Он всегда мог позвонить домой, близким. Не будем забывать и о возникшей после кражи атмосферы недоверия и подозрительности. Вольно или невольно, а каждый обитатель палаты и посещавшие его родственники строили свои версии случившегося.

На чуткую медсестру неврологического отделения и подумать никто не смел. Между тем объектом внимания Жанны становились все более «навороченные» мобильники и не только они. Через месяц, в мае, в другой палате исчез мобильник и золотые серьги у одной из юных пациенток. Общая стоимость пропажи составила па этот раз две с половиной тысячи. Разумеется, и после первой, и после второй кражи пострадавшие подавали заявления в полицию, но пока безрезультатно. Более того, примерно через такой же промежуток времени в следующей палате украли сотовый телефон в силиконовом чехле с зарядным устройством, с кожаной сумкой и симкартой. Маленький пациент, а, вернее, его родители лишились более четырех тысяч рублей.

Теперь никому бы в голову не пришло объяснять происходившее лишь беспечностью детей. Похоже, кто-то здорово наловчился шарить в вещах маленьких пациентов в удобную для него минуту! Неизвестно, сколько бы продолжались больничные треволнения по поводу дерзких краж. Но прибывшим оперативникам помог Его Величество счастливый случай.

Прокололся некто Запрягалов, водитель, мужик сомнительной репутации, имеющий на своем счету несколько прогулов и залетов в вытрезвитель. Именно у него сотрудники милиции изъяли сотовый телефон «Нокиа», похищенный недавно в детской больнице.

Запрягалов быстро «раскололся», он сообщил оперативникам, что приобрел мобильник у медсестры Бекреневой. А та в свою очередь призналась, что купила телефон у коллеги Младенцевой. Жанна, предложив «Нокиа» за полторы тысячи, якобы сказала, что приобрела его у подруги. Через несколько дней Бекренева узнала, что мобильник похищен у больного ребенка, но предпочла об этом молчать.

В кулуарах суда звучали самые неожиданные предположения о том, что толкнуло медсестру на преступления. Некоторые приписывали странные поступки Младенцевой… клептомании. Опровергает такую «гипотезу» известная продуманность действий воровки. Кражи совершались из разных палат через определенный интервал. Известно, что пациенты в больнице сменяются, как пассажиры в вагоне поезда. Такой смены «действующих лиц» и дожидалась преступница.

Другие посетители суда хотели бы отнести происшедшее на счет… зависти медсестры к «богатеньким» пациентам. Но эта точка зрения, на наш взгляд, не выдерживает критики. Дети, в том числе и достаточно обеспеченные, проходили курс лечения в неврологическом отделении – чему же тут завидовать?

Правы все-таки, наверное, те, что пытались объяснить поведение Младенцевой ее материальными трудностями. Так в ходе судебного разбирательства стало известно, что свою последнюю «добычу», оцененную в четыре тысячи, преступница сбыла за восемьсот рублей и приобрела на них продукты. Жанна Младенцева до суда возместила потерпевшим нанесенный ущерб. Родители обворованных детей просили прекратить рассмотрение уголовного дела. В этом было отказано, однако просьбу потерпевших суд учел как смягчающее вину обстоятельство.