Поскольку проводка в часовне была старой, она выдерживала только неяркие лампы, так что пространство было освещено тускло. Тем не менее Эмма отчетливо видела решимость на лице Эйдана.

– Уезжая из Англии, – продолжал он, – я был просто раздавлен. Но я был мужчиной, поэтому не собирался никому рассказывать, что я чувствовал.

– Я звонила тебе и посылала сообщения, но ты так и не ответил.

– Если ты еще не заметила, я очень упрямый человек. Хуже того, тогда я был слишком молод и не понимал, что в жизни, кроме белого и черного, существует множество полутонов. Ты предала меня. Это было все, что я знал. Я вернулся в Штаты и увидел Даньелл. Она была сама простота и легкость. Не думая о последствиях, я сделал ей предложение.

– И она приняла его.

– Да. Мы поехали в Силвер-Глен, чтобы провести Рождество с моей семьей. Но когда мы добрались до Северной Каролины, я понял, что наш брак будет ошибкой, и решил после праздников сказать Даньелл правду и извиниться.

– Но она умерла.

На его лице отразилась боль.

– Я подвел ее…

– Ты сделал ее счастливой.

– Боже, я надеюсь на это. – Эйдан запустил пальцы в волосы, наклонившись вперед и упершись локтями в колени. – После объяснения с Даньелл я планировал вернуться в Англию и встретиться с тобой… чтобы бороться за то, что было между нами.

– Но ты так и не сделал это.

– Я не смог. – Он откинулся на спинку скамьи, глаза его ничего не выражали, когда он посмотрел на Эмму. – Я счел, что нечестно стать счастливым, когда ее жизнь оборвалась.

Услышав, что Эйдан хотел вернуться в Англию, Эмма почувствовала, как затягиваются некоторые из ее душевных ран.

– Мне так жаль.

Он пожал плечами:

– Это случилось так давно…

– Теперь моя очередь? – спросила она тихо. – Ты позволишь мне рассказать мою историю?

Эйдан встал и снова обнял Эмму, убирая волосы с ее лица.

– Это не имеет никакого значения. Какие бы ошибки ты ни совершила тогда, вряд ли они были хуже, чем мои. Все осталось в прошлом.

Она видела любовь в его глазах, но ей не хотелось, чтобы Эйдан верил в то, что она предала его.

Эмма усадила его и взяла за руки:

– Ричард солгал тебе.

Эйдан нахмурился:

– Но он представился твоим женихом. А когда я повернулся к тебе и спросил, правда ли это, ты промолчала. По твоему лицу было видно, что ты не удивлена.

– Я не удивилась, потому что мой отец пообещал Ричарду, что если тот подождет два года, пока я закончу колледж, то я дам согласие на помолвку.

– И ты бы согласилась? Если бы не я?

– Нет, – помотала головой Эмма. – Я прямо сказала об этом отцу, но поместье Ричарда примыкало к нашему, и папа мечтал о соединении двух состоятельных семей. И не важно, что Ричард был на десять лет старше меня. Бедняга, он вовсе не был плохим человеком, но позволил моему отцу манипулировать им. Как только папа узнал о нашем с тобой романе, он тут же послал Ричарда в Оксфорд, чтобы тот объявил о своих правах на меня.

Эйдан закрыл глаза. Его лицо исказила боль.

– Так, значит, это не было правдой…

– Но я повела себя неправильно. Ты спросил меня, является ли он моим женихом, а я не хотела обидеть Ричарда. Меня воспитали в убеждении, что в любой ситуации надо постараться сохранить добрые отношения. Я боялась задеть чувства Ричарда и, по наивности, причинила боль человеку, которого любила больше всего на свете.

– Ты из-за этого рассорилась с отцом?

– Да. Я была в ярости, и в смятении, и в полной растерянности. Я не знала, что мне делать. Он разрушил мою жизнь.

– Или мы с тобой сообща разрушили наши жизни.

Эмма кивнула:

– Десять потерянных лет.

Эйдан обхватил ладонями ее лицо.

– Эти десять лет преподали мне несколько важных уроков, любовь моя. Я понял, что прощение должно быть абсолютным, без каких-либо условий. И наконец в мою упрямую голову пришло понимание того, что нельзя выбрасывать из своей жизни тех, кто тебя любит… – Он помолчал, пытаясь справиться с эмоциями. – Я больше никуда тебя не отпущу.

Эмма затрепетала, боясь поверить собственным ушам.

– Что это значит?

Когда он оторвался от нее, его глаза блестели.

– Это значит, что ты выйдешь за меня замуж. И чем быстрее, тем лучше. Мой бизнес, твой антикварный магазин – мы разберемся со всем этим по ходу дела.

Счастье начало, как цветок, распускаться в сердце женщины.

– А я не имею права голоса?

– Нет. Это не обсуждается. Но я думаю, что нужно побыстрее выбираться отсюда.

– Почему?

– Потому что те мысли, которые ты навеваешь мне, точно не подходят для этого места.

На улице Эйдан обнял Эмму:

– Я люблю тебя, Эм. Твое тело и твою душу. И никогда не переставал любить. Я много лет лгал себе, существовал на поверхности жизни, не желая признавать, что есть что-то в ее глубине.

Улыбка Эммы была сияющей, она согревала Эйдана, несмотря на ночной холод, окутавший их.

– Ты – самый лучший рождественский подарок, который я когда-либо получала. Я тоже люблю тебя, Эйдан. Моя квартира очень близко. Может, мы пойдем туда, и я покажу тебе, какова моя любовь?

Он задрожал, представив себе эту картину.

– Главное, не забудь об этом, маленькая хулиганка. Но сначала нам нужно сделать кое-что.

В ее глазах засветилось понимание.

– Конечно…

Отель «Серебряные буки» был заполнен до отказа. Эйдан держал Эмму за руку, когда они поднялись по ступеням. Неожиданно Эмма остановилась.

– Я нервничаю, – прошептала она.

– Почему, любовь моя? Ты же всех тут знаешь.

– Сейчас Рождество. Из-за меня ты чуть не пропустил его.

– Из-за тебя я вернулся.

Они направились к залу, в котором собралась семья Каванах.

– Я забыла спросить, почему ты так резко передумал?

Эйдан встал в дверях, обнимая Эмму за талию, и окинул взглядом свою чудесную шумную семью. Они еще не заметили его. Остатки ужина стояли на огромном столе. В дальнем углу высилась гора подарков, ждущих своего часа.

Прижав губы к макушке Эммы, Эйдан подождал несколько мгновений, чтобы насладиться счастьем, которое переполняло его.

– Ну, скажем, я подсчитал и понял, что если мы немедленно поженимся, то успеем отпраздновать нашу золотую свадьбу.

Эмма прильнула к нему. Женщина, которую он всегда любил и в которой нуждался.