– Здравствуйте, Лев Иванович, проходите, – пригласила она, и Гуров вошел в чисто убранное помещение, вдоль стен и посередине которого стояло множество стульев и скамеек.

В углу на столе были разложены какие-то газеты и журналы, многие из которых на иностранных языках. На стенах висели плакаты – копии тех, что издавались еще в семнадцатом – двадцатых годах. Особенно бросался в глаза красноармеец со своим знаменитым вопросом: "Ты записался добровольцем?"

Пройдя вслед за Мариной в крохотный кабинетик, в котором, помимо стола и нескольких стульев, имелось три больших шкафа, набитых самыми разными книгами, и довольно новый компьютер, покоящийся на специально приспособленной для него этажерке. Марина села за стол и пригласила сесть Гурова.

– Марина… – Гуров сделал паузу, выжидающе глядя на Перовскую.

– Алексеевна. Но можно просто – Марина. – Она доброжелательно улыбнулась и неожиданно спросила: – Лев Иванович, вы меня не узнаете?

– Я?! – Гуров этим вопросом был несколько ошарашен. – А мы с вами уже встречались? Впрочем, да. Где-то я вас уже видел.

– Значит, я и в самом деле изменилась очень сильно. – Перовская с чуть заметной грустинкой усмехнулась. – Лет десять назад вы приходили к нам в школу, рассказывали о своей работе. Я, помнится, буквально, одолела вас вопросами.

– Да, да, да… Вспомнил! – Гуров с изумлением смотрел на Марину, не веря своим глазам. – У вас была такая роскошная длинная коса… Нет, вы выглядите замечательно – поверьте на слово. Но вы и в самом деле совсем другая.

– Вы на меня тогда произвели огромное впечатление. В вас я увидела образец настоящего мужчины. Думаю, что я тогда не ошиблась. Наверное, именно благодаря вам… – Марина вдруг помрачнела и тягостно вздохнула, – я не возненавидела мужчин как пол, как биологический вид. Знаете, самое грустное заключается в том, что после пережитого внутренне я сама себе кажусь старухой. Сейчас мне кажется, что я старше вас.

– Время лечит. – Гуров посмотрел на ее тонкие руки и внезапно почувствовал, как на него нахлынула нестерпимая жалость и одновременно ненависть к тем, кто посмел глумиться над этой хрупкой красотой.

– Смотря что… – Марина печально улыбнулась и вдруг как будто и в самом деле стала лет на двадцать старше. – Я никогда никого не смогу полюбить. Скорее всего, я никогда не смогу стать матерью. Теперь я могу только что-то отстаивать, за что-то бороться. Ладно, что об этом говорить? Вас интересует, не имеет ли наш клуб отношения к убийству Германа Ритушина? Могу ответить однозначно: нет. Я вообще не представляю, кому в голову могла прийти мысль заподозрить нас в уголовщине?

– Собственно говоря, всерьез вас никто в этом и не подозревал. А я пришел потому, что хотел бы прояснить для себя некоторые вопросы. Вот, скажем, ваш клуб "Команданте Че" входит в военно-исторический клуб «Хоругвь». С этим более-менее все понятно. Но вот такое формирование, как СРРР, которое непосредственно вы и возглавляете, смотрится, мягко говоря, неординарно. Вот о нем-то – да, мнения неоднозначные.

– Ревбригада появилась недавно. – Марина смотрела на Гурова открыто, не пряча взгляда, ее голос звучал твердо и убедительно. – Всего восемь месяцев назад. Смысл ее появления и существования заключается в том, что это как бы противовес правоэкстремистским и криминальным формированиям. Вы хотя бы приблизительно знаете, сколько сейчас в России людей, владеющих оружием и имеющих его? При этом состоящих в частных охранных фирмах, в сыскных агентствах, в криминальных и полукриминальных группировках. Их сотни тысяч, если не миллионы. А вы представляете, на чьей стороне окажется вся эта мощная, профессиональная, но государству не подчиненная армия, случись фашистский переворот наподобие пиночетовского? Да, нынешняя система власти далека от идеала. Но сейчас, в условиях пусть даже формальной демократии, есть возможность высказывать самые разные мнения. Фашизм сровняет все с землей. Поэтому на базе военно-исторического клуба и возникло его военно-патриотическое ответвление.

– Марина, вы возглавляете московских ревбригов. Но они есть, я слышал, и в других городах. Кто же осуществляет общее руководство, кто его главный идеолог? Ведь любое движение подобного рода нуждается в какой-то идеологии.

– Это только для вас, Лев Иванович. – Марина стиснула пальцы рук. – Отряды ревбрига возглавляют комиссары. Я комиссар московской ревбригады. Все вопросы СРРР решает совет комиссаров. Его возглавляет Геннадий Ильичев. Он помощник депутата Госдумы Свистова. Кстати, Геннадий и основал клуб "Команданте Че". Он же стал и инициатором образования на его базе военно-патриотического движения СРРР. Я в "Команданте Че" уже три года, с первых дней его существования. А нынешней весной Геннадий сообщил мне о создании ревбрига и предложил принять в этом участие. Я сразу же согласилась, поскольку считаю, что кто-то должен противостоять безусловно готовящейся пиночетовщине.

– Ага-а-а… – Гуров задумчиво покачал головой. – Значит, он помощник Свистова… Однако! Странный симбиоз – депутат, лакействующий перед денежными мешками, и комиссар революционной, пусть и в некотором смысле игрушечной, организации. Надо полагать, непримиримой к "акулам капитализма". Хм… Еще один неудобный вопрос. Форма, аренда помещений, тренеры, психологи – ведь все это стоит большущих денег. Интересно, кто же вас субсидирует?

– Эти проблемы решает Геннадий, – судя по всему, последний вопрос для Марины оказался неожиданным. – У него огромные связи с теми же, как вы говорите, "акулами капитализма". Наш клуб официально зарегистрирован, у него есть даже свой банковский счет. Вот СРРР зарегистрировать никак не удается. Бюрократы окружной и городской администрации упираются.

– А в каком банке ваш счет? – Гуров вдруг почувствовал, что близок к какой-то весьма занятной находке.

– Раньше он был в каком-то другом банке, а с прошлого года в "Русском Крезе". Очень надежный банк, работает в сфере строительных инвестиций. Туда и поступают всякие пожертвования, в том числе наши взносы. Мы, кстати, у себя ввели взносы. Как когда-то в комсомоле.

– А как бы мне увидеться с Геннадием? Он здесь бывает?

– Бывает. Собственно говоря, здесь у нас как бы и московский, и центральный штаб. Но сегодня он собирался ехать в Ростов. Там запланировано организовать новую ячейку.

– Он отправляется в Ростов, который на Дону? – уточнил Гуров.

– Нет, в Ростов Великий. Совсем в другую сторону и гораздо ближе.

Закончив разговор, Гуров встал и попрощался.

– Я так рада была вас увидеть, – пожав Гурову руку, призналась Марина. – Словно на какое-то мгновение вернулась в свой десятый, словно и не было в моей жизни тех проклятых двух лет боли, унижения и отчаяния. Спасибо вам.

Через час с небольшим Гуров вышел из парадного подъезда юридической фирмы. Швейцар доложил ему, что «Ауди» простояла здесь все это время. Ее водитель очень нервничал. Он начал было крутиться подле «Пежо», но после окрика швейцара ушел к своей машине и уже больше не подходил. Едва Гуров запустил двигатель, тут же о себе дал знать сотовый. Звонил Стас.