— Так нельзя, нельзя, это негуманно, — упрямо шептала Таисия.

— Мне очень трудно будет это сделать, — признался Андрей. — Вы женщина интересная, изящная, тонкой души. В молодости возле вас, должно быть, поклонники просто в толпы сбивались.

— Я и сейчас еще ничего, — испуганно сказала дама, не открывая глаз.

— Кто спорит. Меня, правда, всю жизнь больше дамы рубенсовского типа впечатляли, но лично вас мне будет искренне жаль. Вы на меня зла не держите, — Андрей кончиками пальцев погладил рукоять «ТТ». — Я просто старый солдат. Приказы выполняю пунктуально.

— Хам вы! Сапог кирзовый, а не солдат. Спасатель падали, убийца чекистский. — Таисия резко вскочила на ноги, Андрей даже отшатнулся.

Высокая женщина быстро уходила по цепочке следов, вслед почти растаявшей в солнечном сиянии тяжелой фигуре Алексея Валентиновича. Прошагала мимо носилок — молодое поколение с некоторой опаской глянуло вслед.

Андрей, кряхтя и отряхиваясь, встал — взбодрившаяся Таисия, когда взбрыкнула, порядком осыпала начальника песком.

— Могу спорить — знаю, что за допинг, — сказал Генка.

— Да я ничего медицинского и достать не успел. Сказала, что отдохнула, и вперед. Брезгует она пользоваться брутальными армейскими препаратами, — пояснил Андрей, берясь за проклятые носилки.

— Еще один тестер впариваете? — Мариэтта попыталась ухмыльнуться. — Вот уж абзац. Тетенька хотела прокатиться, место нашего тутанхамона занять, а вы ее пуганули. Интересно, чем именно?

— Сказал, что Валентиныч первым душевую кабину займет. Как известно, шерсть с поддона он за собой из принципиальных соображений не смывает.

Заулыбались.

— Ну, студент, если отдохнул, так поехали, — Генка дружески кивнул сияющему свертку.

4.56.

— Нет, сдохну щас. — Руки у Генки дрожали — он с трудом выпрямлял защелку носилок. Соскользнувшая с дорогой и ненадежной конструкции серебристая «куколка» лежала у ног эвакуационной команды, молчала. Кажется, с сочувствием.

— Кто ж так делает, суки? — с тоской прохрипел Генка, пытаясь вернуть предательское крепление носилок на место.

— Не нервничай, — пробормотал Андрей. — Выйдем домой, я командировку в Швейцарию выбью. Набьем морду герру конструктору.

— А выйдем? — Генка с опаской посмотрел вперед — фигуры Алексея Валентиновича и белокурой страдалицы маячили в отдалении. Брели на расстоянии шагов тридцати друг от друга. Не вместе, но скованные одной целью.

— Скованные одной цепью, связанные одной целью, — задумчиво просипела Мариэтта.

Андрей посмотрел на нее со слабым изумлением. Значит, не только у дураков мысли сходятся, но и у агентов ФСПП. Хотя в чем разница?

— Генка, ты бы их догнал. Они торкнутся, а мы здесь останемся, — прошептала Мариэтта.

— Никуда они не денутся, — сказал Андрей. — Они уверены, что волшебный индикатор у меня. Подождут, гонщики херовы.

— Они боятся, — упрямо возразила Мариэтта. — Они очень хотят вернуться домой. Торкнутся и попадут неведомо куда. Так им, лузерам, и надо, только мы-то здесь закукуем.

— Уверена, что они без нас никак? — поинтересовался Генка, ковыряясь неудобным мультитулом — единственным инструментом, оставшимся в наличии у Отделения.

— Есть у меня предчувствие, — прохрипела девица и, отводя с лица серые лохмы, глянула на начальника: — Дойдем — я прямо в буфет. Хоть отчисляйте, хоть что делайте, фанты выпью, сколько в меня влезет. Нет, даже больше.

— Там разберемся, — Андрей не был уверен, что вообще сумеет встать. — Генка, клади эту херню на песок, я ногами придавлю, а ты защелкнешь.

Общими усилиями удалось надеть крепление. Носилки, хоть и кособокие, приняли свой скорбный груз. Андрей, сдерживая стон, выпрямился, вместе с Генкой подняли ношу. Ох, будто годами в паре мертвецов таскали.

Мариэтта с рюкзаком за плечами поплелась рядом. Неожиданно сказала:

— Вы мне одну ручку уступите. Удобнее будет.

— Кому удобнее? Тебе? Стыдишься? За немощного пенсионера меня держишь? Рановато еще.

— Идите в жопу. Тоже пенсионер нашелся. Убогие и придурошные у нас в голове парада шествуют, — девчонка мотнула головой вперед. — А раз я не там, так должна по-честному волочить. И еще я в Швейцарию хочу. Морды бить.

— Тогда конечно. Может, одна носилки потащишь?

— Сергеич, дай ей ручку, — выдавил, не оглядываясь, Генка. — Нас меньше мотать будет. К тому же, с одной стороны, нести студента дико тяжело, а с другой, вроде как за носилки цепляешься и шагаешь автоматически. Давайте авто-многоножку сделаем.

Мариэтта закашляла-засмеялась.

5.23.

«Базовый лагерь». Тетка и растратчик сидели на песке, отвернувшись друг от друга. Между ними возвышалась горка теплой одежды и снаряжения.

— Отдохнули? — спросил Андрей, пытаясь стоять ровно. — Тогда подъем и начинаем концентрироваться. Пора из этих каракумов выбираться.

Не получалось. Стояли полукругом, навьюченные вещами, и ничего не происходило. Таисия заплакала, уткнувшись лицом в пухлый ком своего свернутого пальто.

— Так, спокойно. Расслабились, вздохнули-выдохнули. Начинаем по новой. Аппаратная, полумрак, запах смазки и углей… Поехали.

Стоит прикрыть глаза, память услужливо подсказывает детали. Сумрак, массивность проекторов, стекла амбразур. Вот она, дверь, стоит сделать единственный шаг. Но что-то мешает, мешает, мешает…

Андрей резко открыл глаза. Все стояли, напряженно замерев. Забавно — натуральный гипнотический транс. Только Мариэтта почему-то с ненавистью пялилась в затылок стоящему чуть впереди Алексею Валентиновичу. Вот дурища. Красный, распаренный затылок с жирными складками, конечно, зрелище еще то, но сейчас-то отвлекаться…

Андрей коротко тронул девчонку за руку. Кожа у нее была сухой, горячей. Вздрогнула и ответила яростным взглядом. Андрей сделал резкий жест вперед: думай только о главном. Мариэтта тряхнула паклей на голове и зажмурилась.

Андрей и сам закрыл глаза. Аппаратная. Неповторимая тишина выключенной аппаратуры, запах старой мебели, смазки…

На этот раз открывать дверь не пришлось. Просто вокруг стало темнее и всхлипывания Таисии теперь слышались четче. И прохладнее стало. Ах, черт…

Дверь была. Но уже за спиной. И закрытая.

Группа «КП-29» завздыхала на разные лады и принялась швырять на пол остатки снаряжения. Генка, бормоча что-то матерное, сел прямо на носилки и крайне неохотно сдвинулся с шуршащей «куколки» на восхитительно прохладный и твердый кафель.

«Мне расслабляться рано, — подумал Андрей. — Доложить, вызвать труповозку, сдать груз и блицотчет. Мертвецов в „Боспоре“ и так уже побывало предостаточно, нечего студенту тут задерживаться. Развернутый отчет до утра подождет. Хотя уже утро…»