— Но этот вариант я рассматриваю как крайний…

— Это не вариант. Шагайте вперед, Геннадия смените. А насчет госпожи Хакасовой… Вы уверены, что без ее участия мы сможем благополучно шагнуть обратно к «Боспору»? Обмозгуйте-ка пока эту проблемку, а с планами на операцию я как-нибудь сам разберусь.

Генка зашагал рядом с командиром. Взмокший, на кончике носа капля висит, но морда жизнерадостная.

— Туристом себя чувствуешь? — мрачно поинтересовался Андрей. — В головном дозоре девиц охмуряешь?

— Так какой же это дозор? На десять верст все видно. Очень пустынная пустыня. Тут и самого зачуханного душмана не сыщешь.

— Ты болтай поменьше, смотри побольше. С Мариэттой дома будешь… фланировать.

— Да мы же о географии здешней трепались.

— В «Боспоре» все, что угодно, — трепитесь, обжимайтесь, оральным сексом занимайтесь. Только запершись и шепотом. А здесь работа. Понял?

— Понял. Если работа, то нельзя ли и мне в следующий раз рабочий инструментик выдать? — Генка покосился на пояс начальника, где рубашка чуть-чуть топорщилась.

— Ты, Гена Иванов, очень зоркий парень. Это хорошо. Плохо, что болтливый.

— Я ж молчу. Это только так, производственный вопрос.

— Начальство свыше над этим вопросом напряженно думает. Пока мне «инструментик» для самоликвидации выдали. Чтобы в плен к зеленым человечкам не угодил.

— Ого, есть такие опасения?

— Шучу. Ты лучше скажи: через сколько минут мы снова подыхать начнем?

3.08.

Цепочка следов упрямо вела вперед. Прошедший, кто бы он ни был, петлять не думал. Зато Андрея пошатывало. Колено не то чтобы огнем горело, но довольно вяло предупреждало, что скоро окончательно перестанет сгибаться. Андрей плелся впереди, сознавая, что являет собой не самый достойный пример для Отделения. Но остальным было еще хуже. Замыкающему Генке приходилось то подбадривать старика, то поднимать снова и снова валящуюся на песок Таисию. За спиной командира похрипывала Мариэтта, — судя по отсутствующему взгляду и механическим шагам, когда девчонка свалится, так просто ее поднять не получится. Дохлый номер этот поиск, пора поворачивать. Солнце висит на одном месте как приклеенное. Сумерек и облаков здесь, похоже, не бывает. Уже сейчас неизвестно, удастся ли вернуться к «базовому лагерю». Хоть бы дуновение какое в воздухе ощутилось…

Дуновения отсутствовали в принципе. По большому счету, легко поверить, что и воздуха здесь нет. Выжарился воздух. Нет, нужно поворачивать. Вот и следы, эти безликие ямки, стали чаще. Должно быть, устал парень. Зачем мучается? Ведь не присел ни разу, плетется как заводной.

Недоучка-студент уже никуда не плелся. Лежал на едва заметном подъеме среди бесчисленных плоских барханов.

Андрей с трудом оторвал взгляд от того, что осталось от А. М. Попова, глянул на часы:

— 3.37. Тело обнаружено лежащим в спокойной позе. Следов борьбы не обнаружено, — начальник Отделения прокашлялся и с облегчением узнал собственный голос. — Что ж, коллеги, зрелище печальное, но все-таки позвольте вас поздравить. Мы его нашли. Алексей Валентинович, доставайте фотоаппаратуру, запечатлейте место и тело для отчета.

Грузный растратчик с несчастным видом принялся копаться в рюкзаке. Бабы попадали на песок — у обеих не оставалось сил ужасаться трупу. Таисия отвернулась и натянула шарф ниже на глаза. Мариэтта, плюхнувшаяся «по-турецки», уставилась на мертвеца и прохрипела очевидную глупость:

— Чего это? Мы опоздали, так?

— Как ни прискорбно. Полагаю, искусственное дыхание делать бессмысленно. — Андрей кивнул Генке — пора было собирать носилки.

— Он здесь сто лет лежит, — убежденно заявила Мариэтта.

— Жара, обычное дело. — Лишний раз смотреть на бывшего студента Андрею не хотелось. Просто костяк, обтянутый сухим пергаментом кожи. Ноги в джинсах чуть согнуты, растоптанные, лишенные шнурков кроссовки полны песка. Руки свободно раскинуты, в иссохших пальцах правой зажат окурок сигареты.

— Он, между прочим, перед тем как откинуться, косячок дотянул, — прокомментировала неугомонная Мариэтта.

— Косяк так косяк. Сейчас Алексей Валентинович заснимет во всех ракурсах, аналитики разберутся, чего он в такую жару дымить вздумал, — заметил Андрей, возясь с упрямыми защелками мудреных швейцарских носилок.

— Кажется, с фотоаппаратом что-то не то, — неуверенно сказал Алексей Валентинович, — батарея «ноль» показывает. Но я заряжал утром.

— Я тоже фото проверял, — откликнулся Генка.

— Развлекаетесь с вверенной техникой, вот она и отказывает в нужный момент, — пробурчал Андрей, разматывая бесконечный спецпакет шуршащего «зеркального» термопластика.

— Что вы к этой фигне электронной пристали? — подала хрипатый голос Мариэтта, продолжающая бестрепетно разглядывать труп. — В фотике таймер и календарь, а здесь время по-другому течет. Вы че, еще не врубились? Посмотрите на Андрейку — он же старше любого тутанхамона. Столетия здесь выветривался.

— Экспертиза покажет. Капчага, хватит болтать. Давай помогай… с упаковкой. Я вижу, ты покойников не слишком боишься.

Девица глянула снизу вверх, приподняла крутую, то ли подщипанную, то ли подбритую бровь:

— Значит, только что осознали мою циничность, гражданин начальник? К вашему сведению, покойников я боюсь. Только не всех. Да не таращитесь на меня так, уже встаю.

Андрей и Генка приподняли высушенное тело, Мариэтта действительно без особого содрогания принялась натягивать мешок, Алексей Валентинович не слишком толково ей помогал. Наконец ноги в древних кроссовках исчезли в мешке, и девица затянула горловину специальным шнуром.

— По крайней мере, он легкий, — не слишком уверенно сказал Генка.

— Зато ноги у меня совершенно свинцовые, — мрачно заметил Алексей Валентинович. — Честно говоря, не думал я на старости лет…

— Чего уж там про старость, — Мариэтта некрасиво усмехнулась растрескавшимися губами. — Нам старости не видать — до нее уже не добредем.

— Отставить чушь пороть, — оборвал девчонку Андрей. — Собираемся. Генка, лопату и остальное лишнее, включая запасные батареи к «тоонкам», оставляем под мою ответственность. Рюкзак один собираем — силы будут нужны.

— Конечно-конечно, я сейчас, Таисию приободрю. — Алексей Валентинович тяжело зашагал к лежащей даме, присел над ней, повернувшись спиной к остальным спутникам.

— По-моему, он последнюю воду досасывает, козлина старая, — прохрипела наблюдательная Мариэтта.

— Его право, — холодно сказал Андрей. — Его личная фляга, и бить старику морду нет прямого повода. К следующему выходу сделаем выводы. А ты, Капчага, лучше бы портки натянула — колени уже красные.

— То-то, я смотрю, вы свой взор генеральский с моих конечностей не сводите, — обрадовалась бывшая осквернительница могил.