— К тому же никто бы не смог воспользоваться кочергой, стереть с нее свои отпечатки пальцев и поместить вместо них отпечатки миссис Теббаттс, — произнес Джонс. — А полиция говорит, что на кочерге нет никаких других следов.

— Глупости какие, — покачала головой миссис Брэдли. — Если так рассуждать, то по меньшей мере два человека имели время и возможность убедить миссис Теббаттс взять кочергу после того, как стерли с нее свои следы.

— Вы имеете в виду ее мужа и сына?

— Естественно.

— Да, вы правы. Наверное, следует сказать об этом инспектору?

— Полагаю, он и сам это знает. Полицейские не такие идиоты, какими их изображают в детективах.

Джонс рассмеялся.

— Правда, есть еще одна возможность, — добавила миссис Брэдли.

— Какая?

— Подумайте сами. Представьте, что вы вошли в гостиную и намереваетесь убить взрослого мужчину.

— Но Миддлтона не было в гостиной. Он ушел наверх.

— Так говорит только миссис Теббаттс — та самая, что, по ее собственным словам, не слышала никаких звуков из его спальни.

— Значит, Теббаттсы в этом замешаны! — воскликнул Джонс.

— А если нет, то они абсолютно слепы и глухи, что на редкость удобно для нашего преступника. Если Теббаттсы говорят правду и мистер Миддлтон действительно ушел спать, то позднее он должен был снова спуститься в комнату — либо по наущению преступника, либо чисто случайно и притом в самое удобное время для убийцы.

— Почему самое удобное?

— Если Теббаттсы невиновны, преступник должен был выйти из дома раньше, чем они запрут двери на ночь. Получается, что в тот вечер он должен был оказаться внутри между половиной одиннадцатого и без четверти одиннадцать.

— А это лишь четверть часа. Да, я понимаю, что вы имеете в виду, — кивнул Джонс. — Преступник должен был обдумать все заранее и точно знать, когда Миддлтон отправится наверх.

— И как заставить его спуститься вниз. Нет сомнений, что жертва находилась в гостиной, когда произошло убийство. Вопрос в том, был ли это мистер Миддлтон?

— Подождите! Его тело опознали, это всем известно. Вероятно, убийцей был человек, которого Миддлтон не мог принять в спальне, поэтому и спустился к нему вниз.

— Но это означает, что преступник явился как посетитель, а Теббаттсы уверяют, что никаких посетителей не было. В дом вообще никто не приходил. Миддлтон не принимал гостей. Он кого-то боялся. Судя по тому, что я слышала от Тома Теббаттса, в этом нет сомнений. Миддлтон прожил в деревне две недели, и никто этого не знал. Он прятался в своем доме.

— От кого?

— Теббаттсы считают, что он хотел выяснить, кто убил его брата.

— Но то, что Хэнли Миддлтона убили, — лишь мои предположения.

— В деревне многие думают так же, друг мой.

— Тогда почему никто не пошевелил и пальцем, когда это случилось?

— Не хотели соваться в чужие дела, а доктор выдал обычное свидетельство о смерти.

— Вот еще одна деталь, которой я не понимаю. Не мог же он настолько выжить из ума, чтобы принять за перитонит действие мышьяка или чего-то подобного?

— Почему вы говорите о мышьяке?

— Потому что я думаю, что Хэнли отравили.

Миссис Брэдли хмыкнула.

— У меня такое чувство, что проблема тут не в самом диагнозе, а в том, к кому он относился, — заметила она. — Что вы скажете о симптомах моряка Пайка?

— Да, — кивнул Джонс, нахмурившись, — я помню. Но все-таки эта кочерга…

— Что с ней не так, дитя мое?

— Инспектор, сержант, полицейский врач, Мортмэйн и главный констебль — пришли к единому мнению, что нанести такой мощный удар этой кочергой мог только исключительно сильный человек.

Миссис Брэдли кивнула:

— Разумеется. Все сходится.

— Что сходится?

— Что на самом деле было две кочерги: одну использовали как оружие, а другую подбросили полиции как улику — с кровью, мозгами и всем прочим.

— Да, но…

— Что-то не так, дружище?

— На кочерге были отпечатки пальцев миссис Теббаттс.

— Ну да.

— Тогда понятно.

— Что понятно? — Взгляд миссис Брэдли стал острым, как у птицы.

— Она убила его тяжелой кочергой и… ах, нет. Я забыл. Снова ее муж и сын.

Миссис Брэдли вздохнула:

— Писательство явно не пошло вам на пользу. Когда-то у вас было богатое воображение. Но эти ужасные романы сделали вас более узким и приземленным. Они причинили большой вред вам и не принесли пользы литературе.

— Но теперь я встал на путь исправления, — возразил Джонс. — В следующий раз сочиню отменную историю об убийстве. Старое доброе убийство — что может быть лучше?

— Вы читали «Базар гоблинов»? — спросила миссис Брэдли.

— Кажется, да. Автор — Кристина Россетти, а ее героиня — девушка Лиззи?

— Верно. И это все, что вы запомнили из книги?

— Это поэма, и речь идет фруктах.

— Прочитайте еще раз, — серьезно посоветовала миссис Брэдли. — Фрукты тут ни при чем.

— Как? У меня от нее всегда слюнки текут.

Вошла миссис Пэшен с чаем. За ней появился Ричард с тарелкой бисквитов.

— Тут никакого хереса, — заявил он. — Только чистый фруктовый сок. И потом, мистер Бердси дал миссис Пэшен сливки, а я их взбил. Полдня взбивал!

— Выглядит аппетитно, — одобрил Джонс. — Что скажете, миссис Пэшен?

Ее лицо слегка порозовело.

— Я бы и сама не сделала лучше. Пэшен собрал вам немного кресс-салата. Он еще не остыл от солнца.

— Пока он собирал, я копал лопатой, — вставил Ричард. — Чуть-чуть порезал ногу. Миссис Пэшен перевязала ее. Пэшену было плохо, но сейчас он поправился.

— Я разберусь с этим Пэшеном, — пообещала миссис Пэшен. — Он всегда хочет как лучше, но это такой простофиля!

Миссис Брэдли вызвалась разливать чай. Миссис Пэшен, как обычно, приблизилась к окну и стала смотреть на улицу. Обернувшись, она взяла кусок сахара и потянулась к чашке Джонса, но, увидев, что та пуста, вышла из комнаты с зажатым в руке куском.

— Она уже штук пять съела, — сообщил Ричард. — Возьмет их в руки, смотрит и бормочет: «Парню долговязому — семеро детей». Я сам слышал. А потом вдруг обернулась ко мне и говорит: «Но только не ты, мой маленький король, только не ты!» Она очень интересная, правда, дядя Джонс?

Тот кивнул. Когда чай был готов и Ричард ушел, миссис Брэдли повернулась к Джонсу:

— У вас есть еще какие-нибудь мысли об убийстве? Например, почему полиция так уверена, что его совершил кто-то из Теббаттсов?