своих врагов. Эти люди в какой-то определенный момент не защитили свои границы, подписали контракт, впустили зло в душу, и вот, враг рода человеческого вошел в их тела и полностью захватил пульт управления в голове. Бесполезно им что-то говорить и объяснять, давить на совесть (их совесть так же мертва, как и их душа). Просто сделайте шаг в сторону, отступите. Пусть ваша гордыня спит спокойно — на мертвецов не обижаются. Ох, как же я не хотел стать одним из них! Мои глаза еще горели, еще можно было разглядеть блеск в них. Я знал, что главное — сохранять спокойствие. Не дать этим тварям вывести вас из себя, откачнуть вашу энергию. Любое нестабильное состояние проделывает брешь в защите, через которую так удобно выкачать всю вашу энергию. Посему будьте спокойны и рассудительны. «Я спокоен и рассудителен, — думал я, вытирая пот со лба и уже еле переставляя ноги, — я спокоен, я знаю, что я выберусь отсюда. И никто и ничто не сможет мне помешать. Да. Никто и ничто. В том числе я сам. Да. Это точно. Сто процентов», — так говорил я себе, проходя через очередное сплетение абсолютно одинаковых коридоров этого адского лабиринта. Да. Настал момент назвать его настоящим именем. Я наконец понял, что структура этого лабиринта создана не без участия темных сил. Я не понял, в какой момент своей жизни я ошибся, где подскользнулся, где моя коса нашла на камень, а тень — на плетень, но я четко осознавал, что бесконечное сплетение этих коридоров — от лукавого. Возможно, мое сознание бродит здесь, а мое тело в это время находится в офисе в Moscow City, или на зеленых лугах недалеко от моей дачи. Все, чего хотели темные — запугать меня. Заставить меня паниковать. Проделать дыру, брешь в моей ауре. Сколько лет, сколько зим, а они все пытаются сделать одно и тоже — заставить меня расстроиться и начать паниковать. Чтобы я сам, своей волей отдал им энергию. Чтобы я сам провалил задание и заодно свою жизнь. «Врешь, не возьмешь»(с), и не через такое проходили. Справлюсь. В конце концов, я не вчера родился, и знаю все те способы, какими темные пытаются разрушить человека. Если соблазны не действуют, и «пряник» не сработал, действуют кнутом, нагоняя страх. Знайте, что бесы — лишь бестелесные бессильные шептуны. Да, они разрушают человеческие судьбы, нашептывая мысли об измене, или воровстве, или обмане, драке, ссоре или самоубийстве, но в общем и целом, если человек не ведется на искушения, читает молитвы и причащается, они сделать ничего не могут. Я не велся на их искушения, убить они меня не могли, и тогда, видимо, они решили действовать страхом и создали этот лабиринт. Умно, нечего сказать. В стиле темных, впрочем, как всегда. Только я был кот ученый. Я соображал, что к чему. Меня было не обмануть. Лабиринт был фейковый, построенный где-то в моем сознании темными силами. Вот только выбраться я оттуда не мог по-настоящему. Вот где была моя проблема. Я все взбивал лапками мое молоко, но оно никак не желало становиться маслом, а я никак не мог выбраться из этого кувшина, и силы мои были уже на исходе. Вот так вот. Такие вот «пирожки с глазами, их ядять, они глядять»(с). Всегда ненавидел эту поговорку, но еще хуже, чем эта — про «пирожки с котятами, их едят, они пищат»(с) Что за садистские народные поговорки приходят на ум, когда разум-то как раз и в тупике? Внезапно силы мои покинули меня, я почувствовал себя истощенным. Присел на деревянную сферическую скульптуру. Что-что, а такие штуки вместе с пальмами попадались тут каждый километр как минимум. Я уже давно не видел людей, (да что там людей, я не встретил ни одного животного или насекомого), я забыл, в каком я измерении нахожусь. В моем желудке с утра не было ничего лучше кокосовой воды. Не хотелось роптать, ведь вчера, как помню, я ел бананы. Или это было позавчера? Я не смел ныть, ведь в гораздо худших условиях монахи- отшельники существовали в пустынях десятилетиями. Чем я был лучше их? Почему я требовал к себе особое расположение небес? Есть вода — уже отлично, фонтаны тут встречаются с периодичностью, есть кокосы, можно пить кокосовое молочко, есть бананы. С голоду я не умру. Молитвы я помню наизусть, мне не нужен wi-fi. Я не пропаду. Да, безусловно, хотелось бы выбраться. Да, это все давит на мозг. Да, бесы регулярно организуют панические атаки. Но я справлюсь. Мне бы понять, для чего это все. Наказание от неба? Проверка моих сил? Расплата за грехи моей прошлой жизни? За косяки в этой? Испытание во имя моего будущего? Поднятие моего уровня света? У меня не было ответов на мои вопросы. Одно я знал точно: если лабиринт устроен в моем разуме (хм, интересно, где тогда валяется мое тело? Оно еще функционально хотя бы?), если он внутри меня, то и выбраться отсюда я смогу, найдя решение внутри. Осталось всего-то ничего — понять, где оно. В какой части мозга, блин. Хотелось домой, в Москву. Хотя, честно говоря, в моей системе координат слово «Москва» прозвучало максимально чуждо — я не знал, где это, зачем это, с чем это едят, и где, наконец, я сам? Если бы я был сейчас в Нью-Йорке, я бы понимал, где Москва. Один восьмичасовой перелет — и ты дома. Но здесь… Где я был? Где была Москва? Куда мне надо было лететь, чтобы ее найти? Через сколько пространств и измерений пройти, чтобы выбраться хотя бы в Мытищи или Балашиху, или, на худой конец, на станцию «Лось»? Небо в ответ на мои молитвы молчало. Я запрещал себе роптать. Я погладил деревянную скульптуру, на которой сидел — какой то восточный хай-тек. Откуда они это все сюда напритаскивали? Что они этим хотели сказать? Типа, «умри красиво»? Кем они являлись, эти «они»? Никогда в жизни в мою бедную голову не могло прийти, что можно заблудиться в собственном мозгу и от этого умереть. Нет, жизнь меня к этому не готовила. Я привык сражаться с внешним врагом — с бесами, лярвами, одержимыми, с нечистым духом, со злыми людьми, с теми, кто продал душу и с теми, кто еще в процессе, но я никогда бы не мог подумать, что мой собственный мозг станет врагом мне, и схватка наша будет не на жизнь, а на смерть.