— Дядя Вань, она и там и там работает. Что тут непонятного. Смена там, смена у вас.

— Как тебе на любопытство-то и болтовню ещё время хватает? — непонимающе воззрился Иван на Галину.

— Одно другому не мешает, — пискнула она.

— И что дальше за пироги?

— Ну вот. Им нужен проводник для перевозки товара.

Иван с изумлением обвёл салон.

— Что, у них нет своих людей?

Мальчишка развёл руками.

— Вон мамка знает, тётя Оксана тоже. Говорят, что тот ваш друг не сам утонул, ему помогли. Он ездил. Говорят, деньги нужны были, жена двойню ждала. Хорошие роды нынче дорого стоят. Пару раз он возил, а потом отказался. Вот его и того. Рыбам скормили. С ним в паре родственник его какой-то катался. Тот самый, которого вы у Лариски в сарае, вторым взяли.

— Надо же, оказывается у вас тут все про всё "говорят" и в курсе кроме полиции. Ну, продолжай, что ещё ваш народ говорит. Продолжай, продолжай, чего язык проглотил.

— А чего собственно продолжать-то. Третьего проводника-курьера на прошлой неделе похоронили, передозировка. Говорят: много знал, а им хвост прищемили. Убрали. Всё. Вот они на мать через меня и решили надавить. Откажется: меня засадят.

— Так! Вот это номер…

— Это не номер, — взвыла Галина, — а капец.

— А если полиции вашей сказать? — прикинул Иван

— Ментам? — заёрзала я. — Сразу же сдадут. Я не удивлюсь, если они по просьбе наркоторговцев ему и подложили то говно. Ты же сам всё только что видел и на собственном кармане силу закона ощутил.

— Значит, остаётся одно, соглашайся…

— Батюшки это что же будет?! — напугалась Галина.

— Пока не знаю. Ты соглашайся. А мы будем думать. Раз вы тут про всё знаете, предполагаю, известно вам кто на вашем кусте у них главный?

Мать с сыном переглянулись и кивнули.

— Отлично. Будем мозговать. — Как всегда в минуты волнения поскрёб он подбородок.

— Иван поговори с женой погибшего друга. А вдруг она что-то да знает. — Предложила я.

— Нет, заяц, нельзя. Сразу будет известен этот шаг им. Нам такое кино совсем ни к чему. Выиграть можно, только не светясь.

— Но ты уже засветился, выкупив его у ментов.

— Этот шаг можно объяснить соседским участием. Тем более, она согласиться с их условиями и завтра же. Всё приехали, — тормознул он у ворот, — разбегаемся. Языки только за зубами держите, если хотите жить и победить.

Мать с сыном кивнули. Я вообще была в какой-то прострации не понимая, что происходит, и куда такого осторожного Ивана понесло. Вряд ли он замечал что-либо, что не касалось его или нас с Ванькой лично. К тому же, он избегал ненужных связей и контактов, чтоб не вязнуть со временем во всём второстепенном и лишнем не касающемся его или его близких. По тому, как считал, что это запросто может, что называется, на ровном месте превратить его жизнь в проблему. А тут такие броски…

— Не могу слышать про наркотики, — пояснил он, поймав моё недоумение на лице. — Сестра младшая влетела в ту жуть. Сколько не старались с отцом не спасли.

Я видела, как у него перехватило дыхание, и он ничего не мог с собой поделать.

Я кивнула. Теперь понятна и объяснима его реакция. Но с другой стороны, действительно ли так важно с этим бороться… Ведь никого никто на верёвке в дерьмо не тянет, сами лезут. Какая собственно разница, чёрт возьми, одних выведешь другие это освободившееся место займут таща погибель для новых дураков. Так что с того старания Ивана, сделать мир чище, изменится? Пожалуй, ничего. Понимает ли это Ваня? Думаю, что да. Тогда почему лезет в войну? Боится затоптать в себе мужика, гоняет кровь или мстит за сестру? Как бы там не было, и что бы я не считала, но я на его стороне и я ему помогу. Петрович, пристроившись на диване, чудно похрапывал. Наш приход разбудил его.

— Уже!? — позёвывая, изрёк он, принимая сидячее положение.

Иван кивнул и отправился на кухню: греть чай и делать бутерброды.

— Да, вместо нар на кровать, к мамке под крыло пошёл. — Заверила я.

— Такое событие не грех отметить чайком.

— Отметим, что нам стоит. Как Ванюшка?

— Что с ним сделается. Спал. Спит. — Всё-таки не очень рассчитывая на чай и болтая об этом ради красного словца, отправился он на выход.

— Петрович, ты местного мафиози по зелью знаешь? — остановил мужика почти у выхода появившийся с подносом Иван. Его голос звучащий немного возбуждённо, насторожил мужика.

— А что? — почесал за ухом он, сверля Ивана глазами.

— Посмотреть дом его хочу, подходы к нему. Охраны вокруг много?

Поняв, что занимает сейчас Ивана, Петрович ухмыльнулся.

— О, парень. Наша мафия не ваша, смирно живёт. Это только в книгах и кино её жизнь и деятельность с фантазией расписывают.

— А если ближе к делу… Давай-ка перекусим и чайком побалуемся.

— Что ж, чай лишним не бывает, особенно когда есть чем зажевать, — вернулся Петрович.

— Ты давай не отвлекайся…

— Он блаженно живёт. Встретишь и не подумаешь. Вылез при развале Союза. Бригадиром поезда ездил. Тогда они по — наглому развернулись. Потом взял себе на поле участок и выстроил дом. Один из первых. По тем временам внушительный, по нашим так себе, у Ксюхи вон в два раза больше. Но я отвлёкся. Обнёс он свои хоромы высоким каменным забором, присобачил сауну, домик для охраны. Рядом вырыл пруд и ступени от сауны к нему с калиткой организовал. В общем, земли под ногами не чует. Живёт ангелом. Одуванчик. Никогда не подумаешь.

— Просто дом на поле или там уже соседи есть?

— Настроились немного. Забыл сказать — перед домом лес сосновый. Собака у него солидная.

— А охрана?

— Два прапорщика отставных по очереди дежурят. Слабаки. Что тряхануть хочешь?

— Думаешь, не осилю?

— Почему, можно попробовать, ему вольготно живётся, без напрягу. Первый раз думаю, как по маслу пройдёт.

— Что, даже не боятся?

— А кого? Живут себе, семечки плюют. Кто их трогает-то. Жизнь — это не кино. Это там, если мафия, то с охраной и на бронепоезде, а менты в доску честные и правильные и все при пистолетах. А в жизни маета…

— Но неужели никто не пытался их хотя бы щипнуть.

— Отчего ж, случалось. Только здесь все свои да наши, опять же деньги страсть как любят, и цепочка ещё на дальних подступах обрывалась.

— Но вон смотрел я вчера новости, там показывали, как ваша полиция взяла парня с наркотиками. В банке с вареньем перевозил.

— Ага, для себя, наверное, вёз, а его и сдали. Те, кто ему продали. Мафия и сдала, ментам для галочки. Должны же они свой класс борьбы показывать. Вот в варенье, крохи нашли. Зато шуму-то, шуму. В нашу жизнь, если вникать, то сопьёшься. Особенно слабым, таким, как я лучше вообще нос не сулять.