Ушаков с интересом рассматривал врага. Действительно, он был очень силен. Федор Федорович ясно видел эти совершенно новые, большие 80-пушечные корабли, такие мощные и вместе с тем такие легкие на ходу.

В авангарде у турок шло шесть кораблей. Сам капудан оказался с ними: на его 80-пушечном флагманском корабле с флагштока до самой воды спускался алый шелковый флаг с полумесяцем.

Турки были на-ветре.

Ушаков волновался – приближалась роковая минута. Решалась судьба Черноморского флота, судьба Крыма.

«Ждать больше нечего. Надо драться! Капудан, поди, спокоен: так силен и на-ветре. А вот я его огорошу неожиданным маневром!» – подумал он и крикнул:

– Прибавить парусов!

Ушаков решил выиграть ветер у передовых турецких кораблей. Обойти их и поставить между русским авангардом и кордебаталией[43]. Меж двух огней.

«Пусть этот маневр будет противоречить шаблонным правилам линейной тактики. Иногда нужно делать несходное с ней», – думал Ушаков.

Он стоял, крепко сжав в руке зрительную трубу, ждал.

На «Св. Павле» лихо управились с парусами – боцман Макарыч и урядник второй вахты Ефим Зуб постарались. Федор Федорович нетерпеливо перевел взгляд на свои фрегаты.

«Берислав» и «Стрела», шедшие впереди, тоже не зевали: быстро поставили добавочные паруса.

Глянул в трубу на турок.

А турки пока еще не чуяли никакой опасности. Враги подходили к небольшому пустынному острову Фидониси, расположенному против устья Дуная.

Теперь со стороны могло казаться, что русский авангард идет в голове турецкого флота.

«Если Войнович не спит и видит все, вот трясется от страха! – мелькнуло в голове. – Но погоди, дружок, то ли еще будет!»

– Боевую тревогу! – решительно сказал Ушаков и, сняв треуголку, перекрестился.

«Св. Павел» весь, от верхней палубы до орлопдека[44], ожил.

Загрохотали барабаны, залились свистки, боцманские дудки. По трапам и палубам застучали сотни ног.

Федор Федорович не спускал глаз с турецкого флагмана: «Что-то предпримет Эски-Гассан?»

Турки начали спускаться на линию русских. Капудан-паша хотел воспользоваться тем, что авангард русских вырвался вперед, и отрезать его.

Момент был решающий. Все с тревогой смотрели на Ушакова.

«Хочешь напугать? Не выйдет!» – с усмешкой подумал он.

– «Бериславу» и «Стреле» прибавить парусов! – твердо приказал Ушаков.

Сигнальщики быстро передали приказ.

На «Св. Павле» не спускали глаз со своих передовых фрегатов.

«Берислав» и «Стрела» успели выскочить на-ветер у турок.

Расстояние между двумя флотами еще больше сократилось.

– Ребята, теперь дело за вами! – крикнул в рупор артиллеристам Ушаков.

Федор Федорович не услыхал, что ответили артиллеристы, лишь на секунду увидал как-то вдруг помолодевшее лицо Власьича: оно было полно решимости.

На «Бериславе» блеснул огонь. Фрегат окутался дымом.

Над тихим, лазурным морем прокатился первый пушечный гром.

«Берислава» тотчас же поддержали остальные суда.

Все потонуло в грохоте сотен пушек: артиллерия заговорила уже с обеих сторон.

Турки спускались на русских по всем правилам линейной тактики: авангард на авангард, кордебаталия на кордебаталию, арьергард на арьергард.

Эски-Гассан, видимо, волновался тоже: поднимал сигнал за сигналом – его линия сильно растянулась.

Ушаков смотрел на артиллеристов верхнего дека, которыми командовал капитан-лейтенант Лавров. Они работали без излишней торопливости, быстро и четко, как на ученье.

Федор Федорович спустился в нижний дек. Там стояла непроницаемая темень. Только пламя выстрелов прорезывало толщу сгустившегося порохового дыма.

И здесь артиллеристы действовали уверенно и не спеша.

– Братцы! На вас вся надежда! Не палите зря. Чтобы каждое ядро либо топило, либо жгло! – крикнул в рупор Ушаков и поспешно вернулся наверх: приходилось зорко следить за всеми маневрами хитрого капудана.

Теперь Войнович мог посчитать совершенно точно: на каждый русский линейный корабль и 50-пушечный фрегат приходилось по пяти турецких линейных кораблей.

Против «Св. Павла» шел один 80-пушечный и два 60-пушечных.

Сам капудан-паша, прибавив парусов, выдвинулся с двумя кораблями вперед.

– Капудан хочет взять «Берислава» и «Стрелу» на абордаж, – понял Ушаков. – Поднять все возможные!

Не успел он сказать, как неприятельское ядро отбило поручень у марса и щепками ранило двух матросов. Это было первое попадание в его корабль.

Турецкие пушки палили по «Св. Павлу». С треском рвались пробитые паруса и ванты, затрещала фор-стеньга, но уже ничто не могло остановить его: «Св. Павел» вырвался вперед. Теперь он с «Бериславом», «Стрелой» и «Кинбурном» еще больше отдалился от своих.

И этот второй отчаянно смелый маневр Ушакова сделал свое дело. Два передовых турецких корабля, по которым, не умолкая, били русские, смешались. Капудана рядом с ними не оказалось, и они оробели. Ядра с «Берислава» и «Стрелы» поражали их. На турецких фрегатах валился рангоут. От русских брандскугелей несколько раз загорались паруса. Верхние палубы турок, до этого густо усеянные людьми, разом опустели.

Не обращая внимания на отчаянные сигналы капудана, оба фрегата поворотили и стали убегать.

– Теперь на кирлангиче не подойдешь! Не научишь, как поступать! – усмехался Ушаков.

На русских судах прокатилось радостное «ура».

Ожесточенный бегством своих кораблей, капудан-паша палил по отступающим, приказывая фрегатам снова вступить на место, но те и не думали его слушаться.

Силы врага сразу уменьшились. Теперь сам флагманский корабль Эски-Гассана очутился передовым. Он открыл бешеный огонь по русским фрегатам авангарда.

Первыми же ядрами на «Бериславе» переломило фок-мачту. Тяжелые, 2-пудовые мраморные ядра с турецкого флагманского корабля разворотили борт «Стрелы». Валился верхний рангоут, простреленные паруса висели клочьями.

Но «крокодил морских битв» не остался безнаказанным: «Св. Павел» и ближайшие русские фрегаты обрушили на Эски-Гассана весь свой огонь. Брандскугели «Кинбурна» зажгли в рострах капудана разный хлам. Повалил густой дым.

– Молодец, Николай Петрович! – похвалил старика Кумани Ушаков.

На выручку капудана бросилось было несколько других кораблей, однако их быстро отбили.