Когда все было кончено, Аркан наклонился к Коле-Ватнику, не без труда вырвал из его намертво вцепившейся руки керамический пистолет:

— Ишь, как вцепился, гад! — В этот момент он заметил, как второй нежданный посетитель, несмотря на пробитую в нескольких местах грудь, дергаясь в предсмертных судорогах, все-таки пытается что-то выдавить из себя. — Ну, что ты, милый, дергаешься, аль сказать что хочешь? — Аркан наклонился к нему, и Толик, откуда силы только взялись, вдруг рванулся к нему руками и успел-таки схватить его за горло.

Это было так неожиданно, что Аркан всерьез испугался, мгновенно забыв, что держит в руках страшное оружие.

— Да при… стре… ли же ты его, Кара! — прохрипел он, и его приятель дал еще одну очередь.

На этот раз пули безжалостно впились в сердце Толика, он бросил на Аркана последний взгляд, полный ненависти. Тот высвободил горло из ослабевших пальцев Толика, голова которого беспомощно откинулась назад.

Разъяренный Аркан вскочил и начал стрелять по бездыханно лежащим Толику, Коле-Ватнику и даже своим автоматчикам, уже лежащим убитыми на ковре. Стрелял до тех пор, пока не кончились патроны. Со злобой взглянув на того, кто посмел вцепиться ему в горло, Аркан постоял немного, успокоился, потом, глядя исподлобья на оставшихся в живых, глухо бросил:

— Теперь вы понимаете, почему на входе нужен рентгеновский аппарат?

Вышло так, что пули Коли-Ватника не задели ни Сему-Кару, ни Леху-Хохла. Последний наклонился над погибшими автоматчиками и со вздохом сказал:

— Не опоздай я на секунду — и сам бы здесь лежал!

— Не скули, Хохол! — оборвал его Аркан. — Вы знаете, зачем они пришли ко мне?

— Скажешь — узнаем, — ответил Леха-Хохол.

— За квартиру Лукошниковых пришли спрашивать.

— Ты ж говорил, что за ними никто не стоит!

— Видно, ошибся.

— Что будем с ними делать?

— Сфотуй их покрупнее и снимки дай мне. Пригодятся для установления личностей… Наверняка за ними кто-то стоит: уж слишком нагло они сюда вперлись, да и не похожи на случайных бандитов — те базарить за справедливость не придут! Они на машине?

— Игорь, что впускал их, доложил, что они приехали на синей «десятке».

— Вот и ладненько… — хмуро ухмыльнулся Аркан. — Значит, сделаете вот что…

Несколько дней ушло у Александра Позина на то, чтобы с помощью американских приятелей-журналистов установить контакт с Палугиным, который милостиво разрешил ему позвонить. В назначенный час Евгений сам поднял трубку:

— Привет, Шурик! Сколько лет — сколько зим! Надеюсь, ты не приехал сюда с приказом моих недругов о моей ликвидации? Или, может, ты привез мне секретное задание от нового Президента России?

Задиристый и иронический стиль Палугина вовсе не смутил Позина.

— Представь себе, нет, Женя. Я хотел бы встретиться с тобой по личному и довольно деликатному делу.

— Неужели задумал стать невозвращенцем? — расхохотался бывший генерал.

— Опять не угадал. Думаю, уже достаточно тебя заинтриговал, чтобы получить аудиенцию.

— Приезжай завтра, если тебе удобно, в любое время. Давай к обеду, не возражаешь?

— Никоим образом.

— Тогда записывай мой адрес…

На Центральном автовокзале Нью-Йорка Позин сел в комфортабельный автобус фирмы «Грей Хаунд» и уже через три с половиной часа вышел в маленьком городке, где теперь обитал Палугин.

Домик у него был небольшой, одноэтажный, но уютный. Хозяин встретил гостя приветливо. По принятому стилю демократической тусовки они были на «ты», хотя Палугин был существенно старше Позина.

— С приездом, дорогой мой Шура! Не откажешься же ты немного выпить с дороги? — спросил хозяин и, не дожидаясь ответа, приготовил две солидные порции виски с содовой и со льдом.

— Спасибо, с удовольствием. — Позин взял стакан и уселся в предложенное хозяином кресло.

— Колись, Шурик, каким ветром тебя занесло в обитель изгоя?

Палугин был плотный, коренастый, с простым квадратным рабоче-крестьянским лицом, выдававшим его далеко не аристократическое происхождение. Хотя улыбался он дружелюбно, умные и проницательные глаза глядели настороженно.

Позин счел, что никаких предисловий в данной ситуации не требуется:

— Женя, ты когда-нибудь слышал о человеке по фамилии Широши?

Палугин ненадолго задумался.

— Широши, Широши… — несколько раз повторил он, — пожалуй, нет. А он кто такой?

— Довольно богатый и известный бизнесмен, принят в приличных американских домах. По дошедшей до меня информации свободно говорит по-русски и имеет неплохие контакты в Москве.

— Нет, не припомню. Видимо, наши пути не пересекались. Помню, что никогда его не вербовал. Это точно. А почему он так тебя заинтересовал? Может, ищете новых советников по экономике для второго Президента России?

Тут Позин и выложил хозяину всю историю знакомства с Широши и Сергеем Мануйловым, рассказал об обеде в ресторане «Фудзияма» и высказал твердое убеждение в том, что в исчезновении Сергея замешан Широши.

Палугин внимательно слушал и ни разу не перебил, но когда Позин замолчал, переспросил:

— Как, ты говоришь, звали твоего нового симпатичного приятеля? Сергей Мануйлов?

— Именно так.

— И где, говоришь, он работает?

— В МЧС. Он — высококвалифицированный спасатель.

— Да, уж, спасатель. — Палугин криво усмехнулся. — Действительно, спасатель, но… — он сделал паузу, — чести мундира российских спецслужб.

— То есть? — не понял Позин.

— Про Широши я и правда ничего не знаю, а вот про этого твоего дружка приходилось слышать немало, хотя и не посчастливилось лично встречаться. И уверен, что в этом мне крепко повезло!

— Почему? — удивился Позин.

— Ты знаешь, кто такой Константин Богомолов? — уйдя от ответа, спросил Палугин.

— Да. Мы иногда даже встречались на больших правительственных приемах. Крупный чин в ФСБ. По-моему, теперь даже заместитель директора.

— Именно! — Палугин поднял кверху указательный палец. — Так вот. Насколько мне известно, твой Сергей Мануйлов, он же Савелий Говорков, он же Рэкс, он же Зверь, он же Бешеный и тому подобное, и все в том же роде. Твой новый знакомый — самый ценный суперагент генерала Богомолова. Хладнокровный убийца и исполнитель всех самых деликатных, то есть самых грязных и опасных, поручений наших спецслужб.

— Так он — сотрудник ФСБ?

— Как раз и нет. Он, так сказать, «свободный художник», вольный стрелок. Когда возникает нужда, его приглашают и дают задание. А если провалится, то, сам понимаешь, «в списках не значился». Мол, я не я и лошадь не моя! Понял?