– Тьера Дарне! – В голосе преподавательницы прорезались металлические нотки.

Я непроизвольно втянула голову в плечи.

– Извините.

– Позвольте узнать, какой балл у вас был по иностранному языку? – Судя по тону, она изначально не ждала от меня ничего хорошего.

– «Посредственно» в третьей категории, – призналась тихо. – Но это было давно. В школе.

– Насколько мне известно, ниже в вашей системе оценок просто нет…

Я поспешила уткнуться в свою транскрипцию, чтобы она не видела набежавших слез.

Я не тупая, просто… скажем так, мне было не до того. Зачем вообще учить язык, который тебе никогда не понадобится? Тем более под рукой всегда переводчики и прочие гаджеты. Издевательство какое-то.

Медленно выдохнула.

Всего восемь дней.

Это уже становится мантрой.

– Не бери в голову, – тронул меня за плечо Нэйл в перерыве между занятиями. – Тенерский один из самых сложных языков, особенно для тех, кто говорит только на всеобщем. Они могли подобрать тебе учителя и помягче, но у Джейн самые высокие показатели продуктивности.

– Спасибо.

Надеюсь, получилось отодвинуться незаметно. Не люблю, когда меня трогают чужие.

– Не вешай нос, – посоветовал телохранитель. – Эри сказал, ты просто сокровище. Не знал бы я его так хорошо, точно бы решил, что он влюбился.

Эрихард так сказал? Правда?!

Продолжение реплики должно было вызвать облегчение, но… Распутать клубок эмоций не успела, поскольку открылась дверь и вошел преподаватель.

История и местные порядки оказались увлекательнее языка и давались куда легче. Может, все дело в том, что пожилой Адстейн Одитт рассказывал интересно. Одними интонациями заслушаться можно! А еще уже начало темнеть, и передо мной сияла карта-голограмма. Редстаун – город прошлого и одновременно будущего. Вулканы с этой необычной дымкой. Стылые Пустоши – жуткие и одновременно завораживающие. Горы… От вида голограммы дух захватывало, а в реальности они наверняка еще лучше! Ледники, замерзшие озера и реки с таким бурным потоком, что их не брал никакой мороз, алый лед на месте давней трагедии и беснующийся океан. Животные, о существовании которых я даже не догадывалась. А профессор Одитт еще и рассказывал обо всем. Когда же он включил на голограмме Хельское сияние, я сдалась.

– Простите… можно я схожу в комнату за камерой?

Спросила. Вслух. Четко. И голос дрожал исключительно от восторга. Особую же гордость вызывало то, что я ни разу не репетировала фразу про себя.

– Этой семье повезло, вы – настоящая жемчужина, дитя, – добродушно улыбнулся преподаватель. – Идите. И немедленно возвращайтесь.

Я выскользнула в коридор и только на середине пути обнаружила, что Нэйл за мной не идет. Поглощенная лекцией, я вообще не заметила, был ли он рядом в последний час.

Ладно. Сама справлюсь.

Квартира, пусть и в несколько уровней, это не старинный особняк, здесь заблудиться трудно. Именно с этой мыслью я подошла к двери, дождалась, пока она среагирует, и… шагнула в кабинет арлорда.

Блин. Уровнем промахнулась.

Как я поняла, что это именно его кабинет? На стене рядом с письменным столом висели знаки в рамках. Мне их как раз профессор Одитт сегодня показывал. Это же не обороты на тенерском, изображения я легко запоминаю! Взгляд быстро обежал помещение. Есть! Несколько разных компьютеров. Жаль, времени нет. Я сюда обязательно вернусь. Чуть позже. Понятия не имею, под каким предлогом. Пятясь, почти вышла за дверь, но тут внимание застыло на том, что занимало почти всю стену напротив стола.

Портрет. Не фото или голограмма, а настоящий портрет, написанный красками. Светловолосая женщина со слишком живым для бездушной Тенерры лицом. Точнее, крашенная в светлый, корни волос выдавали. Зато блеск в глазах настоящий, вряд ли художник ей польстил. Редкая красавица. Ее изобразили на льду озера, где проходила церемония Инеевых Масок, кружащейся в хороводе снежинок. Не нужно быть умницей, чтобы догадаться, что передо мной жена арлорда Налана – Нита.

– Знаешь, они провалили церемонию. – Я подпрыгнула, услышав голос… а узнав его, не стала оборачиваться. Делаю успехи. – Но это был выгодный союз, так что свадьба состоялась. Любовь пришла уже потом. Настоящая любовь. В нее невозможно было не влюбиться. Газеты называли ее Жемчужиной удела Алай.

Что-то в интонации все же заставило меня повернуться лицом к Нэйлу.

Он смотрел на портрет так… как Эрихард смотрит на меня. С дымкой во взгляде.

Моргнул. И все исчезло.

– Еще раз сбежишь, я тебе шею сверну.

Узнаю своего телохранителя!

– Я за камерой пошла!

– Где ты научилась бесшумно двигаться?

Научишься тут, когда годами безуспешно пытаешься слиться с обстановкой.

Следующий мой визит в кабинет с портретом состоялся раньше, чем я планировала. Сразу после занятий. Я снимала виды из окон, Нэйл торчал рядом и откровенно скучал… из гостиной показалась Наари. Дальше сработали инстинкты. Я не хочу общаться! Хочу побыть одна!

Оп – и я уже внутри кабинета.

Самое неприятное, что Нэйл остался снаружи, дверь закрылась, а у портрета стоял арлорд Налан с печальным взглядом.

Как говорится, упс.

– Ллана? – Арлорд слегка повернул голову и посмотрел на меня недоуменно.

– Простите… могу я воспользоваться одним из ваших компьютеров?

Дымка из его взгляда испарилась почти сразу, но я успела заметить.

Такое впечатление, что в Тенерре все страдают. Абсолютно все. Без исключения.

– Пожалуйста.

Сегодня он был сама любезность, даже ввел для меня пароль для выхода в межмировую сеть. После чего покинул кабинет, оставив меня одну. В свою очередь, я вежливо «не заметила», как перед уходом Налан активировал защиту на ящиках с документами. В моем понимании именно так должна выглядеть взаимность. То, что нужно. Жизненно необходимо, я бы сказала.

Раз уж такое дело, я решила ни в чем себе не отказывать и выбрала видеозвонок.

Сердце забилось чаще от предвкушения.

Выход в общее пространство…

Соединение…

Сбой.

С экрана глумливо мигала табличка: «Хорошая попытка, Ллана».

В моей голове фразу произнес не менее глумливый голос «жениха».

Да чтоб ему… вместе с самолюбием еще одно особенно ценное место приморозило!

Как он умудрился это провернуть?!

– Эри поставил блок на отпечатки твоих пальцев, – прозвучал от двери голос его друга и сообщника. – Я тогда решил, что он параноик. Признаю, ошибся.