Мир осыпался снежинками.

Остались только мы двое и… паника.

Она ударила раскаленным хлыстом по нервам, заставила обмереть… смешалась с чем-то еще. Странным. Незнакомым. Пугающим и одновременно вызывающим любопытство.

Я не успела понять. Поцелуй уже закончился.

Эрихард нехотя отстранился.

Пока я справлялась с хриплым дыханием и взбесившимися эмоциями, мир вокруг собирался по кусочкам обратно.

Как было – и в то же время не совсем так.

– Поцелуй как наказание? – спросила севшим голосом и облизала саднящие губы.

В стальных глазах напротив взметнулось ледяное пламя.

– Нет. Мне просто хотелось это сделать. – Его голос тоже плохо слушался. – Я же маньяк.

Заметно.

Но почему-то я совсем не боюсь.

Точнее, в голове раскаленный клубок страхов. Меня пугает настоящее и будущее, приводит в ужас незнакомая обстановка и чужие люди вокруг, отправляют в прострацию прикосновения, забирают дыхание мысли о том, во что это все может вылиться. Даже профессор Джейн с ее уроками тенерского заставляет мои колени дрожать. И этот поцелуй… Слишком близко. Для меня – слишком. Но Эрихарда я не боюсь. Хотя внутренний голос хором с чувством самосохранения вопят, что именно его бояться надо. Можно сразу до обморока. Но я не боюсь. Вообще.

– Залезай. – «Жених» кивнул на желтый слоттерс, который, надо признать, выглядел забавно и нелепо в сияющем снежном великолепии. – Полетели домой.

Десять минут в молчании показались вечностью. А я, наивная, считала, что предпочитаю тишину!

Правда предпочитаю. Просто не прямо сейчас.

– Злишься? – все-таки сдалась первой.

Эрихард оторвал взгляд от панели управления и перевел его на меня.

– Я тебе благодарен, Ллана. – Вместо ледяного пламени в его взгляде вновь расплылась знакомая дымка. Так мне нравилось определенно больше. – Спасибо.

– За что? – Я поскользнулась на ледяной логике.

– Сегодня ты позволила мне увидеть, как выглядит настоящая свобода.

Это я-то свободная?!

Вообще-то, я не позволяла, он сам пришел.

Как он умудрился оказаться за городом без слоттерса?

Слова резко закончились.

Вот только Эрихард больше не был настроен молчать:

– Сколько тебе здесь лет? Тринадцать? Четырнадцать? – Он повернул ко мне планшет. – У тебя уже этот затравленный взгляд.

Терпение явно стоит на одном из первых мест в перечне ледяных добродетелей. Потому что его требовалось много, чтобы пролистать мамину ленту в соцсетях на несколько лет назад. Очень много. Она у меня свадебный организатор и размещает несколько фото каждый день. Плюс реклама, полезные статьи… и да, немного домашних фотографий.

Конкретно на этой я стояла на берегу моря, по щиколотку в воде. Волосы и легкий сарафан трепал игривый ветерок. Шляпа слетела с головы и болталась на лентах за спиной. Зелень пальм и скалы вдалеке делали фото невероятно живописным. У папы свой бар на берегу, и он заснял меня прямо напротив.

Что ледяному не так? Это одна из немногих моих удачных фотографий.

– Шестнадцать, – просто надо было что-то ответить.

– Значит, оно случилось раньше. То, что ранило тебя.

– Только не начинай!

Задумчивый взгляд, застывший на мне на целую минуту, заставил нервно поерзать.

К счастью, с беседами по душам «жених» больше не приставал.

Короткий разговор в слоттерсе сделал то, с чем не справился насыщенный день. Вымотал меня. Оставил совершенно без сил. Хотелось доковылять до комнаты, принять душ и лечь спать. Хорошее желание. Разумное. Правильное. Безопасное. Но этот день со мной еще не закончил…

Влетели на парковку.

Я не стала дожидаться, пока Эрихард поможет мне выйти, и увильнула от его попытки перехватить довольно увесистый рюкзак с камерой и прилагающимися к ней штучками, за что схлопотала недовольный взгляд.

Терпение, милый. Чуть больше, чем через неделю, я перестану тебя раздражать.

От темноты отделилась фигура, и недовольство Эрихарда перенеслось на нее.

– Что тебе?

Я напрягла глаза.

Узнала Адальона.

– Знаешь, я тут подумал, что будет неплохо, если ты победишь отца, – сообщил он.

– В самом деле? – Я не сразу заметила, что Эрихард стал так, чтобы полностью закрывать меня от взгляда двоюродного брата.

– Ему пора ответить за смерть матери и за то, что он сделал со мной.

Мужчина, навечно застрявший в теле мальчишки, скрылся в одном из слоттерсов.

Я обнаружила, что мы с «женихом» держимся за руки.

Так в лифт и вошли.

Стоило оказаться на нужном уровне, как нас перехватил Нэйл.

– Вы вместе, – отметил с облегчением. – Не понимаю, как эта тихоня постоянно ускользает.

Моя рука получила свободу.

А в следующий момент Эрихард размахнулся и впечатал кулак в лицо телохранителя.

На светлый ковер упали алые капли.

Я вскрикнула и вцепилась в рукав куртки «жениха».

– Еще раз ты подвергнешь мою невесту опасности, и отправишься сторожить парковку, – прошипел наследник. – И сделай усилие, говори с ней вежливо. И о ней тоже.

Небо… Да что с ним такое?!

Наткнулась на обжигающий яростью взгляд Нэйла.

Отшатнулась от Эрихарда.

Лучше мне сейчас уйти. Они между собой разберутся. Если я хоть что-нибудь понимаю в жизни, Нэйлу не так паршиво получить разнос от друга за то, в чем он правда немного виноват, как от того, что все это происходит при мне.

Проскользнув мимо мужчин, я направилась в свою комнату.

В смысле, в отведенную мне, пока я здесь.

Закрыла дверь.

Прислонилась к ней спиной и медленно выдохнула.

Ощутила некое подобие безопасности.

Свет вспыхнул немного раньше, но букет подсолнухов в обрамлении широких зеленых листьев и еще чего-то декоративного я заметила только сейчас. Уже не вспомню, когда в последний раз так широко улыбалась. У меня самый чокнутый «жених» во всех мирах.

Подошла.

Вытащила из конверта записку.

«Розы тебе не понравились, так, может, подсолнухи?»

По ту сторону двери слышалась какая-то возня, и я уже несколько минут сквозь темноту пыталась рассмотреть потолок. По периферии сознания прогулялась нервная мысль, а не собираются ли меня сейчас в очередной раз прикончить, но под боком сопела Фели, испугаться нормально не получалось.