— Что будем делать? — спросила Даша.

— В смысле? — удивился Таран.

— Если этот Крылов тут, то сюда наверняка либо Седой пожалует, либо Жора с братанами. Не сегодня, так завтра. Ты это соображаешь?

Юрка устыдился. Точно, надо было сперва подумать об этом моменте, а уж потом стесняться того, что собирался избить такого в общем симпатичного и доброго дядьку.

— А откуда они узнают, что он здесь? — спросил Таран.

— Да очень просто. Ведь настучал же кто-то Жоре, что вчера его дома не было. А Седому целое досье на него продали.

— Только забыли сообщить, что вместо него вор на квартиру придет, — усмехнулся Юрка.

— Ну, это просто значит, что у Жоры стукачи лучше. Или что Седой слишком поторопился это дело провернуть. А потом, хрен его знает, кто из них кому подставу готовил. Эти братки, по-моему, только тем и живут, что друг другу подлянки строят. Но нам от этого не легче. Нас и те, и другие зубами загрызут.

— Хорошо, — сказал Таран, — я это и так понимаю. У тебя-то самой что на уме?

— Не знаю… — наморщив лобик, произнесла Даша. Странно, но Юрке почудилось, будто она вообще-то знает, что надо делать, только вот еще не все взвесила в уме, а потому не торопится сообщать об этом Тарану.

— Тогда давай мыться, что ли, — проворчал Таран, — а то эти мужики и так еще спать не ложились, а уж скоро светать начнет, наверное. Давай я выйду, а ты лезь в воду…

— Неужели не хочешь, чтоб я тебе хотя бы спинку потерла? — игриво спросила Даша. — Кроме того, вдвоем быстрее получится, нам ведь еще ужин разогрели, а так он остынет. Раздевайся, чудачок! Не буду я на тебя покушаться!

И чтоб подать пример, быстренько стала все с себя стягивать и скидывать. Таран вообще-то хотел выйти. Точнее, понимал, что ежели желает поддержать марку и собственное достоинство, то просто обязан выйти. Но… Вместо этого стал раздеваться сам. Потому что эта чертова Даша здесь, в небольшом, замкнутом пространстве, заполненном влажным теплом, заставила забыть обо всех своих пороках и о тех пакостях, которые по ее милости накатили на Юрку. Точно, если и бывают на свете прекрасные ведьмы — то вот она, рядышком!

— Таранчик ты мой… Тарашечка-таракашечка… — Голенькая Даша обвила мягкими гибкими ручками крепкий Юркин торс, жадно провела ладошками по спине к пояснице. И Таран не стал напоминать ей, что она обещала ему «не покушаться» на него… Потому что, прекрасно зная, сколько грязи, злости и настоящей подлости природа разместила внутри этого прелестного тела, он не мог противостоять его притягательности. Потому что подавлять свои чисто физические влечения Юрка еще не умел. Он ведь всего двое суток назад перестал быть мальчиком. К тому же все, что происходило между Дашей и братками там, на складе, вдруг отодвинулось в какие-то глубины времени, стало казаться не кровоточащей раной, а запекшейся, зарубцевавшейся, которая когда-нибудь может и заныть, и даже открыться, но сейчас не беспокоит совсем…

И он, крепко прижав к себе гибкую, прохладную, немного липкую от пота и далеко не ароматную Дашу, припал к ее пухлым губкам, которые несколько часов назад были для него олицетворением бесстыдства, средоточием мерзости и грязи! Любовь зла, даже если речь идет не о козле, а о козочке…

Наверное, минуту или больше не отрывались друг от друга. Покуда воздуха хватало. Потом, когда уже не смогли сдерживать дыхание, разъединили губы, и Даша, скосив глаза на скобу для полотенец, то ли вцементированную в стену, то ли крепко привинченную, а потом заделанную кафелем, произнесла:

— По-моему, выдержит…

Прежде чем Юрка успел сообразить, зачем ей это нужно, Даша ухватилась обеими руками за скобу и, повиснув на ней, обхватила Тарана ногами. А у него еще при поцелуе все пришло в боевое положение. В общем, он левой рукой поддержал Дашу под попку, а правой чуточку подправил… И впервые увидел воочию, как эта крепкая живая палка раздвигает своим гладким набалдашником сперва спутанные волосики, потом податливо-нежные, тускло поблескивающие розовые складочки и проскальзывает в глубь загадочно-черной дырки. Эго его больше всего восхитило. Сразу наехало веселое бесстыдство и раскрепощение души, будто стакан выпил. И даже подспудное ощущение брезгливости к девке, которая на его глазах восемь мужиков обслужила, куда-то исчезло. Дальше все было уже знакомо, за исключением того, что он действовал стоя, и сам, качаясь взад-вперед, и дергая Дашу за поясницу…

Потом влезли и ванну, переключили воду на душ и принялись вяло тереть друг друга мочалками. Отмылись неплохо, но, когда весь угар страсти стал вместе с грязной водой стекать в канализацию, Таран почувствовал какое-то неприятное ощущение, будто в чем-то вывалялся с ног до головы. Да и тоска какая-то напала… Может, о том чистом и безгрешном, что сейчас рассыпалось в прах, а может быть, вообще вся жизнь показалась пропащей.

— Иди кушай, — сказала Даша, когда Таран надел на голое тело халат, немного пахнущий дымом и медом. — А я все постираю быстренько.

Юрка в кроссовках на босу ногу появился на кухне, где сидел господин Крылов с сигаретой в зубах и выстукивал что-то на маленьком компьютере-ноутбуке.

— С легким паром! — поприветствовал он Тарана. — Присаживайтесь!

И, оставив свою электронную писанину, налил Юрке чаю и нагрузил тарелку каши с тушенкой.

Таран принялся лопать. На душе сразу стало лучше и веселее, правда, с каждой проглоченной ложкой каши Юрку все больше в сон клонило, хотя и отоспались вроде бы в машине. Правда, в ванной потрудился немало…

— Алексей Иванович спать ушел? — спросил Юрка.

— Да, — кивнул Крылов. — Ему утром коров доить надо. Точнее, уже через два часа.

— Наделали мы вам хлопот, — почти искренне повинился Юрка.

— Ерунда, — усмехнулся Крылов. — Наоборот, внесли какую-то свежую струю. Я тут всего вторые сутки и не представляю себе, как Леша тут мог один почти полгода прожить. Может быть, я просто не адаптировался еще, но это очень тяжко, по-моему.

— Так вы тут тоже в гостях?

— Да, строго говоря, так. Леша — мой школьный приятель. Тридцать лет дружим.

— В отпуск приехали?

— Скорее поработать в спокойной обстановке, — Крылов постучал пальцем по своему ноутбуку.

Таран приметил, что на стуле, сбоку от Валентина Сергеевича, лежит прикрытый крышкой, но не запертый на замки «дипломат». Из-под крышки высовывался уголок бумажного листа. Похоже, Крылов, когда услышал, что Юрка идет на кухню, постарался поскорее убрать со стола те бумаги, которые были ему нужны для работы. Видимо, ему не хотелось, чтоб посторонний парень пялил на них глаза. А на столе, за сахарницей, лежал маленький диктофон с наушниками, как у плейера. Не иначе Валентин Сергеевич какие-то записи прослушивал, причем тоже старался это делать тихо, чтоб другим слышно не было.

— Понятно, — сказал Юрка, — так что я все-таки вам мешаю, наверное…