– Цветы можно пересаживать, – интимным полушепотом прогудела Нина. – Я где-то читала, что после пересадки они дают новые ростки.

Юлька прыснула. Прохоров обернулся, мельком глянул на нее и ласково сказал Нине:

– Ниночка, если вы собрались почковаться на моем огороде, то должен вас огорчить. Сам я стар для садоводства, а садовников не держу.

Нина озадаченно затихла, а Юлька вовсю веселилась, отгородившись от всех монитором.

– Деточка, – потормошил секретаря очкастый. – Оставьте свои огородные планы, не забивайте свою головку такими сложными вещами. Вы лучше скажите, меня примут?

– Конечно-конечно, – спохватилась отвергнутая Нина. – Я вас приглашу. Может быть, кофе?

– Да, пожалуй. Мальчики, по кофейку? – Визитер повернулся к амбалам.

Те молча ели его глазами.

– Да, три кофе, деточка!

Нина задумчиво посмотрела на Юльку, размышляя, не заставить ли эту замухрышку обслуживать гостей. Но, поразмыслив, решила развлечься сама. К тому же «офисная фея» чувствовала себя немного уязвленной, душа жаждала реванша.

Один из гоблинов снял с Прохорова пальто, и они втроем устроились в креслах.

Нина медленно встала, расправила плечи и двинулась к кофеварке.

Юльке показалось, что сегодняшняя юбочка еще короче, чем предыдущая. Затаив дыхание, она ждала, наклонится Нина или нет.

Нина оправдала ее ожидания. Изящно оттопырив рабочую точку, она небрежно повернула голову к гостям, чтобы убедиться в наличии нужной реакции.

Очкастый благосклонно улыбался, квадратный взмок, прямоугольный просто открыл рот и, не отрываясь, смотрел на секретарский тыл.

– Вам с сахаром или настоящие мужчины предпочитают горький? – обратилась она исключительно к Прохорову. Квадратно-прямоугольный орнамент по бокам безоговорочно капитулировал и интереса уже не представлял. – Может, сливки?

Таким тоном задают вопросы, подавая кофе как минимум в постель. Похоже, гном обладал невероятной стрессоустойчивостью, поскольку без колебаний ответил:

– Две ложки сахара и треть сливок… Я вас разочаровал, дитя мое?

– Отнюдь, – томно протянула Нина. – Я читала недавно статью, что если мужчина любит сладкое, то он добрый и нежный.

– Что-то вы много читаете, Ниночка. Так можно и глазки испортить. – В голосе очкастого уже слышалась явная издевка, но Нина, привыкшая покорять, ничего не замечала.

Поставив чашечки, молочник и все остальное на поднос, она подошла к столику и аккуратно нагнулась, пристраивая туда всю кофейную конструкцию. Столик был низенький, а длинные ноги секретарши были обуты в нечто на огромной платформе со шпилькой. Юлька, мельком глянув на этот шедевр, с уважением подумала, что лично ей бы не устоять на этакой красотище, даже держась за стену. Нина тем временем расставляла миниатюрные чашечки, аккуратно потряхивая бюстом перед носом сидящих. Ее поза напомнила Юльке школьные уроки физкультуры, когда, наклоняясь вперед, надо было локтями доставать пол. Похоже, по физкультуре у Нины была пятерка. Вид сбоку был просто изумительный. Юлька невольно залюбовалась.

Спутники гнома буквально приросли к креслам, не отрывая взгляда от открывшегося пейзажа. Прохоров тоже заглянул за декольте, одобрительно хмыкнул и сообщил:

– Если это не силикон, то мои аплодисменты матушке-природе.

Нина вспыхнула и оскорбленно заметила:

– У меня все натуральное!

Похоже, ее взволновали только необоснованные подозрения. То, что гости заглянули куда не положено, возмущения не вызвало.

– Будем надеяться, что и кофеек натуральный, – подытожил Прохоров.

На столе залился веселой трелью телефон. Нина нехотя выпрямилась и пошла на звук, гордо покачивая бедрами. Перегнувшись через монитор, она взяла трубку и промурлыкала:

– Алло… Да, конечно… Проходите, пожалуйста, Сергей Михайлович ждет! – обратилась она к Прохорову и сделала широкий жест рукой, отчего пола пиджака отъехала, еще раз продемонстрировав присутствующим полуголые прелести.

Все трое дружно ввалились в кабинет шефа и закрыли за собой дверь.

Нина подошла к окну и, прильнув лбом к стеклу, посмотрела куда-то вниз:

– Ну надо же, опять машину поменял! Шикарный папик!

– Кто? – с готовностью поддержала беседу Юлька. Надо было пытаться наладить отношения.

– Прохоров. Новый русский фабрикант!

– Продюсер? – наморщила лоб Юлька, вспомнив какую-то музыкальную программу, которую постоянно обсуждала Катерина: то ли «Фабрика звезд», то ли «Музыкальная фабрика»…

– Почему продюсер, – не поняла Нина. – Фабрики у него ткацкие по всей стране.

– А-а-а, – понимающе протянула Юлька. Дальше беседа не пошла.

В приемную вышли гоблины, их главный остался в кабинете. Они опять сели в кресла, бдительно глядя на дверь. Просидев так некоторое время, парни начали периодически поглядывать в сторону Нины. Квадратный не выдержал первым:

– Хорошая погода, кхм…

Ответом ему было гробовое молчание.

– Как жизнь, девушки? Какие новости? – не сдавался амбал.

– Жизнь кипит, – решила поддержать его Юлька. Он удивленно повернулся на голос. Реакции гоблин явно ждал не от нее.

Юлька решила предоставить Нине самой разбираться с кавалерами и вышла.

«Надо проверить удобства. Потренируюсь-ка я в спортивном ориентировании», – и она бодро двинулась по коридору.

Дверь нашлась довольно быстро. Она оказалась уже, чем соседние, а сбоку красовался выключатель.

Юлька толкнулась, но было закрыто. Она еще раз налегла и подергала ручку.

«Странно, неужели ошиблась?»

Она снова уцепилась за ручку, в этот момент дверь распахнулась, и Юлька влетела в туалет.

С той стороны оказался невысокий крепенький парень в джинсах и свитере.

– Что, так приспичило? – участливо поинтересовался он. – Если закрыто, то это значит, что занято. Надо подождать.

Юлька покраснела. Вчера она почему-то решила, что туалет женский, и вообще не закрывалась. Вот ужас-то!

– Спасибо, я учту, – пролепетала она крепышу и защелкнула замочек.

Брови парня поползли вверх.

– Э-э, барышня, вы чего это?..

– Закрылась, – прошелестела абсолютно дезориентированная девушка.

Крепыш осторожно двинулся к дверям.

– Не трогайте меня! – взвизгнула Юлька, навалившись на косяк.

– Больная! Дай выйти!

– Выходи, кто тебе мешает!

– Отойди от двери! – Приближаться он не рискнул.

Юлька понимала только одно: что находится в закрытом замкнутом пространстве с посторонним мужчиной, намерения которого весьма и весьма подозрительны.