— Простите, магистр Райден. — Ник покаянно опустил голову, я тоже смутилась. Ведь действительно был запрет. Только я оставила его без внимания.

— Вам повезло, что я был недалеко, — хмуро бросил магистр. — И услышал вас. Иначе…

Он окинул меня выразительным взглядом, и я содрогнулась, представив это «иначе».

— Вы оба наказаны, — мрачно «обрадовал» Райден. — А сейчас живо на завтрак. Лея, после я жду тебя в центральном здании, я перенес туда кабинет.

— Но… — попыталась возразить я.

— Я сказал — живо. И молча, — оборвал магистр. — И не задерживайся. Заодно расскажешь, что должен был сделать медведь. — Я слегка смутилась, вспомнив, что орала в азарте битвы. А маг приподнял бровь: — Вы все еще здесь?

Ник дернул меня за руку и потащил в сторону замка.

— А что там про медведя? — заинтересовался он. — Я не понял…

Я застонала и припустила быстрее, пока настырный лохматый не начал приставать с этим вопросом!

Шариссар

При выходе из арки его не окружили привычно стражи, а в нос ударили запахи духов и черных орхидей — любимого цветка королевы, пудры, помады, жаренного на углях мяса и пота рабов, обслуживающих прием в королевском дворце. Шариссар скривился, зная, что не сможет уйти до самой ночи, и уже желая покинуть празднество, на которое лишь только явился. Парк погружался в Первые Сумерки и выглядел просто невероятно в отблеске бесконечных мерцающих фонариков, что бросали дрожащие искры на огромные ледяные скульптуры, сверкали в фонтанах и переливались на одежде и украшениях придворных. Темный Двор явился почти в полном составе: все представители правящей ветви Оххарона, все законные наследники темной крови.

Даже стражи стояли в парадной черной форме с алыми плащами и привычно приложили ладони к груди, приветствуя паладина. Его наряд был похожим, только плащ отличался багровым оттенком, отделкой из меха красного горного льва и рубинами на пальцах и эполетах.

— Неужели сам дарей-ран Оххарона почтил Темный Двор своим присутствием? — Шариссар обернулся на насмешливый голос и склонил голову. Перед ним стояла стройная красавица в алом и узком платье, высокие разрезы открывали точеные ножки, а низкое декольте — высокую грудь. Ее темные волосы украшала сеть с тысячью драгоценных камней, сверкающих во мраке наступающей ночи, черная краска покрывала губы и веки, а белый мех редчайшей летучей белки укрывал плечи и спадал вниз мантией.

Алый — цвет королевской ветви, и Шариссар склонился перед брюнеткой:

— Риара Валантта, ваша красота расцветает с каждой ночью.

— Незамысловатый комплимент, но такой приятный из ваших уст, дарей-ран.

— Я не часто упражняюсь в красноречии, — усмехнулся паладин.

— О, у вас другие таланты, — улыбнулась красавица. — Хотя и ваше красноречие на высоте. Проводите меня к лестнице?

— Разве я могу отказаться от подобной… чести? — Шариссар протянул Валантте руку и сжал ее пальцы. Щеки девушки слегка покраснели, или это на ее лицо упал отблеск пульсирующего на башне Сердца Оххарона.

В арках, расставленных по всему парку, продолжали появляться Темные, и около хрустальной лестницы их уже было несколько десятков. Шариссар вел риару, рассеянно слушая ее речь о погоде и привезенных ящерах — рабах, которые не желали оборачиваться на потеху Двору. При этих словах паладин слегка напрягся, но его рука сжимала узкую ладонь риары по-прежнему несильно, почти не касаясь.

— Темнейшая еще не появилась, — обронила Валантта, когда они вошли в огромный хрустальный зал, — интересно, в каком виде она явится сегодня?

В голосе риары прозвучала легкая нотка зависти, но лишь тренированный слух паладина смог ее уловить. Он промолчал. Ему не было дела ни до женской зависти Валантты, ни до очередного эффектного появления темнейшей. Он видел так много ее образов, что его ни капли не волновал очередной. Он привычно осмотрел зал, отмечая выходы и расположение стражей, и довольно кивнул командующему, одобряя его действия.

И вместе со всеми повернулся к постаменту, на котором стоял трон. Огромный и будто бы обтянутый фиолетовым бархатом, матовым в свете бесконечных светильников.

— Сегодня темнейшая выбрала не лучший антураж, — довольно скривила губки Валантта. И ахнула, не сдержавшись. «Бархат» трона зашевелился, и тысячи ядовитых бабочек взмыли к потолку, обнажая хрусталь под их телами и острые грани зеркальных осколков, из которых состоял трон. Часть хрусталя так же отделилась, вытягиваясь в женскую фигуру, прозрачную и совершенную, словно вылепленную рукой безумно влюбленного мастера. На постаменте стояла хрустальная статуя, обнаженная и бесконечно прекрасная. И когда из уст придворных вырвался вдох восхищения, фиолетовые бабочки устремились к ней, а статуя шевельнулась, оживая. Бархат крыльев скрыл фигуру, образуя платье, живое и ядовитое, а хрусталь наполнился красками, являя королеву Оххарона. Темный Двор опустился на колени, приветствуя темнейшую.

Шариссар склонился вместе со всеми. Его не трогало ничто и никто в этом зале, он хотел уйти. Его нутро противилось нахождению здесь, и все мысли паладина были лишь об одном: придет ли она сегодня? Лея. Нежная и трепетная разноглазка, страстная кошечка, изводящая его. Прошлой ночью она не явилась, и он так и не смог уснуть. Постель казалась слишком горячей, или это его тело горело, а горло пересохло от мучительной потребности ощутить ее вкус.

Паладин сглотнул раздраженно и невидящим взглядом уставился на Валантту, которая что-то ему сказала. Он невежливо промолчал. Лиария приветствовала своих подданных, и ее голос хрустальным звоном разносился по залу.

— Но не меня вы должны сегодня чествовать! — воскликнула королева. — Эта ночь принадлежит не мне, она целиком и полностью посвящена дарей-рану Оххарона, который ведет наш мир к величайшей победе! Главная сила Пятиземелья уничтожена им! Воистину, мир Мрака не знал лучшего главнокомандующего, и священная война скоро будет окончена. Она завершится нашей победой над Светлыми, темные риары! Подойди, мой паладин, Шариссар Даметхар! Подойди, чтобы получить награду из рук твоей королевы.

Он приблизился, привычно почтительно склонил голову, когда к его камзолу темнейшая прикрепила алый кристалл — знак отличия и власти. К кристаллу обычно прилагались земли, рабы и другие дары, мало интересовавшие паладина. Во многих своих владениях он даже ни разу не бывал, предпочитая Острог или гарнизоны на границе с Ледяным Пологом.

— Эта ночь — твоя, — глядя ему в глаза, негромко произнесла королева. — Ты заслужил ее свое победой.

— Мне кажется, преждевременно праздновать, Ваше Величество, — тихо сказал паладин. — Но благодарю вас за доверие.

— Ты его оправдаешь, дарей-ран, — ответила Лиария. — Как всегда. — Она вновь повернулась к залу. — Сегодня твое место здесь, мой паладин, возле твоей королевы. Темный Двор должен знать, кому он обязан своей победой!