Надо признать, что эта аргументация, по крайней мере напервый взгляд, была весьма серьезной. Тем более что все оказалось правдой — ипотрясающий голос, и золотая медаль, и звание «вице-мисс» на конкурсе красоты,и заболевание, и полнота (с последним, впрочем, удалось более или менеесправиться). Удивленный полосой заявленных Ликой неудач, я попытался выяснитьпричину такого невезения, и она оказалась по всем пунктам одной и той же.

Мать Лики долго не хотела верить в то, что у нее есть голос,и когда преподаватели вокала все-таки настояли на необходимости обучать Лику,через пару месяцев мать отказалась платить за ее образование. Когда Ликазакончила школу, мать заявила, что «нечего время зря тратить, нужно работать»,а потому «университет не обязателен, хватит и профессионального училища,бухгалтера всегда будут нужны». И даже с заболеванием дочери она обошласьдостаточно странно — сказала, что, мол, «написано тебе на роду быть толстой,чего лечиться?» И драгоценное время было упущено.

Впрочем, такое отношение к дочери было для ее материявлением обычным. Женщина не состоялась в жизни, мечтала о большой и яркойкарьере, но мечты так и остались мечтами. Потом вышла за мужчину, который неимел ни образования, ни толком профессии, а к тому же страдал алкоголизмом иотличался несносным характером. Всю жизнь она проработала бухгалтером — кляласудьбу, устраивала свою личную жизнь, изменяя вечно пьяному мужу и отыгрываясьна дочери.

Отношения с отцом у Лики были ничем не лучше. Он хотел,чтобы у него родился мальчик, и мальчик родился, но оказался нежизнеспособным.Потом, когда через год с небольшим родилась Лика, он сказал, что она и будет«его мальчиком». И с самого начала воспитывал ее как мальчика, но не в томсмысле, в котором можно было бы подумать, а в том, что наказания, которые онизбирал в качестве своих воспитательных маневров, были мальчишескими (есливообще можно считать, что наказания имеют какую-то половую спецификацию). ОтецЛики отвешивал ей оплеухи, порол ремнем, выставлял в мороз полуголой на балкон.Короче говоря, вся его жизненная неудовлетворенность вымещалась на дочери.

Другой ребенок на месте Лики превратился бы в пассивное изабитое существо, но в девочке была сила, которая не хотела мириться со своейсудьбой. Когда отец издевался над ней, она думала о том, что выучится, сбежитиз дома и никогда больше его не увидит. Когда мать говорила ей, что с такиминогами, как у нее, мужчины никогда не будут ее любить, она сжималась, мучалась,а потом шла в спортивную секцию. Когда мать фактически на глазах дочериизменяла ее отцу, она мечтала о том, что у нее будет хорошая семья, что мужбудет ее любить, а дети не будут чувствовать себя несчастными. Когда ейуказывали на то, что никому в их семье не удалось сделать нормальной карьеры,она давала себе зарок выучиться и показать всем, что она «не из этой семьи».

Протестуя против того положения, в котором она оказалась сраннего детства, Лика лишь усиливала агрессию родителей — и явную (по большейчасти со стороны отца), и скрытую (исходившую от матери). Но сам факт, что всеэти хорошие, чудные замыслы произрастали на такой гнилой почве, уже ставил подвопрос будущее ребенка. В ней словно бы жили два человека. Один говорил: «У тебявсе получится! Ты вырастешь, сама сделаешь свою судьбу и докажешь родителям,что ты молодец!» А другой постоянно подначивал: «У тебя ничего не получится!Тебе ничего не светит! Ты неудачница!» Один толкал ее вперед, помогал учиться иразвиваться, а другой при малейшей неприятности и заминке вселял сомнение ипугал.

В конце концов все это привело к разочарованию Лики в жизнии желанию покончить с собой. Мать считала ее зазнайкой и эгоисткой, отцу на неебыло наплевать. Лика терпела неудачу за неудачей, испытывала поражение запоражением, и в какой-то момент ей стало все равно. Поскольку же желание бытьпервой и лучшей все-таки никуда не пропало, то смысла жить она не видела:«Какой смысл? Я неудачница. У меня все равно ничего не получится!»

Конечно, помочь Лике было сложно, ведь нам предстояло решитьдве принципиально разные, даже противоречащие друг другу задачи. С однойстороны, он» должна была избавиться от тех избыточных, завышенных требований ксебе, которые сформировались у нее как защита, как средство противостояниянескончаемой родительской агрессии. С другой стороны, мы должны былисформировать в юной девушке уверенность в собственных силах. Иными словами,одного человека в ней мы должны были убедить в том, что «лучшей» быть необязательно, главное — быть счастливой. Другого субъекта в ее душе мы должныбыли разубедить в том, что у Лики нет шансов.

Шансы у нее были, и были замечательными, но быть «лучшей»,«первой» совсем не обязательно, а главное — и нельзя. Кто такой «лучший», ктотакой «первый»? Ведь эти требования — чистой воды фикция! Уважать самого себя иверить в свои силы — вот что значит добиться успеха в жизни, а лидерство — этоневротическая борьба за «первое место», которого в принципе не существует.Можно, конечно, быть лучшим, но только в чем-то, а не «вообще лучшим», можнозанять первое место на каком-нибудь соревновании, но нельзя быть «вообщепервым». Эти требования — невротические и гарантируют лишь одно — чувствонеудовлетворенности.

В какой-то момент психотерапии я спросил у Лики:

— А почему ты, о чем бы ни говорила, постоянно возвращаешьсяк своим родителям? Ты ведь уже выросла. А кажется, что ты продолжаешь вести сними какую-то непрекращающуюся дискуссию. О чем вообще ты можешь с нимиговорить?

Лика задумалась:

— Говорить?..

— Ну да! — продолжил я. — Ты же постоянно с нимиразговариваешь и что-то им доказываешь! Что бы ты хотела им сказать?

Лика покраснела и выпалила:

— Я ни о чем не хочу с ними говорить! Слышите, я не хочу сними разговаривать!

— Но ведь говоришь?

— Говорю... — протянула она. — Действительно. Я как-тосовсем раньше об этом не думала.

С этого момента дело пошло на поправку. Лике важно былопонять, что каждый ее поступок до сих пор не был ее собственным поступком, онапоступала не для себя и не от себя, а как будто вопреки собственным родителям,назло им. Но подобная политика просто не может быть эффективной. Если вы хотитечто-то построить, нельзя исповедовать идеологию разрушения, это все равно ни кчему хорошему не приведет. И если ваши отношения с родителями оставляют желатьлучшего, за них не стоит цепляться. Вести же спор с виртуальными родителями — ивовсе безумие!

К этому времени и мать Лики вела собственную жизнь, и оботце, уехавшем в другой город, известий не было уже около двух лет. С кем же, втаком случае, все это время разговаривала Лика, кому она пыталась доказать своюсостоятельность? И стыд перед кем за свои поражения не давал ей сил жить? Да,Лике настало время вырасти, тем более что, если разовраться, она уже слишкомдавно стала взрослой. Теперь оставалось лишь констатировать это.