– Феликс, я вынужден с тобой расстаться. Ты больше у меня не работаешь.

– Почему? – искренне удивился тот.

– Потому. Подставил ты меня со статейкой о фестивале.

– Не понял! Вам же понравилась статья! И даже доп-тираж пришлось выпускать. Я надеялся, что вы меня в штат возьмете.

– Да, статья была прекрасной. Но ты болван.

– Почему это?

– Да потому! – взревел редактор и хлопнул ракой по столу. – Надо знать про кого пишешь!

– Так-так-так, – разъярился Феликс, – то есть, про толстосумов, скупивших на волне приватизации задарма заводы и банки, и теперь строят из себя благодетелей, писать правду нельзя?! Они что, просвятились?!

– А ты не ори! Я все понимаю, тема интересная. Но информацию проверять надо. Ригалевич честный предприниматель, и всего добился, кстати, без всяких акций, своими мозгами и чутьем. А теперь половину своего дохода пускает на благотворительность и такие вот мероприятия. А девчонка эта на самом деле талантлива. Да, возможно у них шуры-муры, но победа была честной. А ты извратил все!

– А вы откуда знаете, что победа была честной? – кипел Феликс.

– Не поверишь, сам Прокопович позвонил и поговорил со мной по душам. Его жена лично присутствовала в жюри на том фестивале и была восхищена мастерством этой… Лацис.

– Понятно, – Феликс ругнулся тихо.

Прокопович первый человек в городе, сидел высоко и ему, конечно, сверху виднее. Но не думал Феликс, что Ригалевич так силен.

Он поднял глаза:

– И что? Он попросил меня выкинуть за ворота?

– Да. Все, иди, – редактор отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Но Феликс уйти не торопился.

– А вы хоть можете кому-нибудь из знакомых замолвить словечко?

– Нет, прости, не могу.

– Что, тоже Прокопович посоветовал? – взъярился незадачливый журналист.

– Порекомендовал. Но ты не расстраивайся, устроишься куда-нибудь сам.

– Понятно, всего хорошего! – Феликс с грохотом отставил стул и удалился, со всей силы шарахнув дверью.

После этого он только и занимался тем, что ходил по редакциям и предлагал себя, расписывая, какой он распрекрасный журналист. Но все, как сговорились. Как-то не верилось, что прямо всем главным редакторам в Питере позвонил сам Прокопович. Хотя все и так ясно, цепная реакция, они же все друг друга знают. Вот один другому и порекомендовал. А еще, говорят, появились какие-то черные списки для работодателей. Открываешь специальную программку, а там среди прочих и Феликс Вольный.

Пробовал пойти в университет преподавать журналистику, даже в экскурсионное бюро пытался устроиться. Везде один ответ: «Вы нам не подходите». Неужели придется возвращаться в родной город и начинать все сначала? Нет, ни за что! Но жить-то надо на что-то, поэтому пока он неофициально устроился по знакомству билетером в театре. И копил злобу.

– Ну ладно, мы еще посмотрим, кто кого…

Янис сильно скучал и никак не мог привыкнуть жить без сестры. С тех пор, как она вышла замуж, он постоянно испытывал тревогу, и не понимал, за кого больше, за сестру или за самого себя. Все время казалось, что Агата наигранно весела и только строит из себя счастливую жену, а на самом деле что-то ее угнетает. Особенно это было заметно, когда она навещала его дома, приезжала одна, без Сени, и тогда они снова становились веселыми и беззаботными, как раньше. Хотя бы на время. Но чаще он видел беспокойство и грусть в ее глазах. Конечно, она сейчас в таком положении, наверное, все беременные такие, но все равно, он страшно за нее переживал.

А себя он боялся, боялся, что еще чуть-чуть и пустит свою жизнь под откос. Жутко боялся, что станет таким же отморозком, как Батя или Жека, да и Миха уже почти таким стал. Но что поделаешь? Батя правильно сказал, никуда ему теперь с подводной лодки не деться. И это правда, Янис уже столько дел наворотил, что обратного пути нет. Отчего все больше замыкался, с каждым днем становился равнодушнее к жизни и все более безразлично относился к опасности, которой подвергался практически ежедневно.

А еще перестал ценить деньги. Почти все, что зарабатывал, тратил на подружку, Дианку. Любил ее сильно и женился бы прямо сейчас, но она не пойдет за него. Уже поняла, что он не ее круга, да еще младше на три года. Ей уже двадцать два, а ему только-только девятнадцать исполнилось. Янису было обидно, и все время хотелось доказать, что он ее достоин и вполне уже взрослый. Она посмеивалась над ним, деньги с удовольствием тратила, не отталкивала, но и серьезно не относилась.

А больше он ни в чем смысла не видел. Когда не было работы, целыми днями играл на компе в танчики или возился в гараже со своим любимым мотоциклом, разбирал, менял запчасти, чинил, а вечером уезжал к Дианке или Агате. И очень за них боялся, Батя постоянно напоминал, что если Янис решит с крючка соскочить, то мало его девочкам не покажется.

Вот и сегодня Ян перебирал мотор и думал, думал. Ой, как хотелось с крючка-то спрыгнуть. Но как?

Звонок телефона прозвучал неожиданно, он не спеша вытер руки и достал из кармана свой навороченный смартфон, таких в Питере пока единицы и у него есть. У него все есть, радости только от этого никакой.

– Да, – грубовато ответил он в трубку.

Звонил Жека:

– Янчик, прилетай на базу, у Бати разговор есть к тебе срочный.

– Хорошо, через пару часов буду.

– Э, так не пойдет. Батя сказал, прямо сейчас. Давай, бросай свои дела и седлай коня.

– Так я только движок разобрал.

– Ну и ладно. Я тут недалеко, сейчас приеду. Подвезу.

Через пятнадцать минут подъехала машина, и из нее выглянула самодовольная физиономия Жеки.

– Ну что, готов?

– Чего ему надо-то? – недовольно пробурчал Янис, усаживаясь рядом с другом.

– Не знаю. Сказал срочно.

***

– Ну привет, Янис, проходи, садись. Располагайся поудобнее, разговор долгий, – Батя был очень серьезным, даже важным и уж слишком любезным.

Янис лишь кивнул и уселся напротив в большое кожаное кресло.

– Разговор у меня к тебе серьезный.

– Ну, – не очень вежливо отреагировал Ян.

– Ты же хочешь оставить нашу команду?

Янис вскинул глаза и проворчал:

– Можно подумать, имеет значение, хочу я или нет.

– Нет, конечно, не имеет, – весело засмеялся Батя. – Но есть варианты. И мы могли бы договориться полюбовно.

– Слушаю, – Янис оживился, но смотрел с подозрением.

– Есть один человек недостойный, лезет в наши дела. Если не принять меры, может развалить все дело, а нас всех упрятать далеко и надолго.