- Ссака – тут же ответила беловолосая – Я Ссака. Я под тобой, лид?

- Да.

- Снаряга? Аптечка? Автомат? Что насчет стрельб?

- Полностью снарядим и вооружим. Еще пожелания?

- Под конец службы я была вторым помощником командира. Не знаю справлюсь ли я с этим узкоглазым – беловолосая задумчиво смерила взглядом Каппу – Сейчас точно не справлюсь, но дай мне восстановиться…

- И?

- У тебя кто круче – тот и главнее?

- Примерно так – кивнул я – Хочешь стать сержантом? Взять под себя десяток сырых бойцов?

- Хочу.

- Зачем?

- Соратники – не задумываясь, ответила она – Верные соратники. Как жопой не верти – однажды поймаешь пулю. Аптечка истощится и сдохнет, даже пробитый экз упадет и не встанет. И вот тогда надежда только на тех, кто вытащит тебя из боя, прижмет к шкуре новую аптечку, вольет тебе стакан собственной крови и поможет отбиться, пока ждете эвакуацию или подкрепление. И за годы участия в детских разборках этих игрушечных однодневных корольков я поняла – под боком всегда должно быть два-три реально верных и живучих бойца.

- Ты точно тупая? Говоришь вроде как умно…

- Я тупая. Но память хорошая. И выживать умеешь.

- Покажешь себя – будет тебе десяток.

- Есть.

- История – напомнил я – Что не так с этой татуировкой? Она выглядит живой. Особые чернила?

- Особое мастерство – покачала она головой и, проведя по растрепанным волосам, поморщилась – Надо вымыться. И заплести косы. А татуировка… ее делал он. Тот мелкий у стенки, что дважды выстрелил мне в спину. Он… этот молчаливый дебил-художник… он отсталый что ли… врачи таких как они называют особыми детьми, что живут не в нашем мире… или они говорят, что они видят мир иначе… не знаю. Но татуировку сделал он – лет через пять после той истории. И все эти десять лет он меня донимал каждый день! Мелкий сученыш! Каждый день об одном и том же – дай выбью тебе тату… мне надо нарисовать… нарисовать на твоей спине… я должен…

- И ты сдалась?

- А ты бы не сдался? сем лет! Пять лет он изо дня в день талдычил одно и то же… И я сдалась. Хотя меня так впечатлил его страшный альбом… что я поняла – не прогадаю. И ведь это я еще схуднула. Когда наберу утерянные – она оглядела себя, провела ладонями по ребрам, шлепнула по бедрам и кивнула – Когда верну свои ушедшие пятнадцать килограмм мышц, ты поймешь, о чем я говорю – татуировка оживет по-настоящему.

- Ее делали тебе по широкой накачанной спине?

- Да. Сейчас татуха искажена чуток. Поэтому эффект не тот…

- Ты ведь ее еще не видела – прищурился я – Зеркал тут нет. Как увидела тату у себя на спине и поняла, что она искажена?

- Не знаю – удивленно призналась она – Да… Не видела еще. Знаю, что она там, знаю, как она выглядит, но…

- Видела себя в зеркале уже там – в ВестПик? – предположил я, ткнув рукой в один из полу обрушенных гигантских цехов, чей мрачный черный корпус отчетливо виднелся в лунном свете.

- Да… наверняка. Где ж еще? В последнем воспоминании, сидя на старом байке, я себя помню на пике форме. А такой вот хилой уродиной… нет.

- Ты уродина – признал я.

- Я верну свою форму.

- Ладно. Продолжай. Про саму историю, а не о том, как паренек тыкал тебя иголкой и представлял, что ты подыхаешь в агонии.

- Да нет, командир. Ему меня ненавидеть не за что. И он знал это. Любил меня – по-своему, своей непонятной сумасшедшей любовью.

- История…

- Она… бытовушная. Как всегда и везде. По заданию уставшей администрации одного монолитного жилого квартала…

- Жилая башня?

- Да. Администрация устала от разгула преступности на всех уровнях. И наняла нас. Их условия – никаких серьезных повреждений башне, никаких пленных и, что самое хреновое – работать в гражданке.

- Вообще без снаряжения?

- Ага. Скрытые броники были, а так… вырядились обычными гражданскими и вперед. Условия с нашей стороны – оплата двойная, вся оплата вперед и отключить все наблюдение.

- Норм – кивнул я – Дальше.

- Был наемником в те времена?

- Дальше.

- Мы вошли и начали чистить этаж за этажом. Никаких вопросов мы не задавали, никому не представлялись, все в гражданке, ножи, игстрелы, на крайний случай пушки с глушителями, чтобы не поднимать шум как можно дольше. Анонимность. Вообще нам понравилось задание – каждый получил шанс проявить себя.

- Забились на то, кто скольких прикончит?

- В точку. Плюс я поспорила, что минимум первых семерых прикончу ножом.

- Дальше.

- Я распустила волосы. Подмазала губы и глаза. Рискнула и не взяла броник, выставила сиськи. Чтобы встречные не глядели на мои руки. Закинулась парой веселых таблеток, бросила под язык долгоиграющую бумажную пластинку с пропиткой и потопала за остальными. С собой у нас было полным-полно фото тех, кого администрация считала рождающими проблемы. На плечах и поясах пластины малых сканеров. По этим фото мы и действовали, не обращая внимания пол и возраст. Опознали – шлепнули, опознали – шлепнули. Продвигались быстро. На двести тринадцатом этаже одна из дверей была распахнута. Я внутрь, услышала сдавленный стон, откинула коленом какую-то мелочь, копающуюся в завале старой обуви у двери и… дальше как на тату.

- Озвучь.

- Я не видела в руках той твари пистолета – признала Ссака – Решила, что он держит ее за волосы и трахает. Моя ошибка. Плечевой сканер поймал в отражении зеркала его лицо, опознал, высветил красным – я вытащила нож и полоснула, провела по глотке. Тут же поймала спиной пару игл. Вторая моя ошибка – я не доперла, что малек искал в старых тапочках не укрытие, а игстрел. Но я выдержала. Выбила у него игстрел, врезала пощечину… а он башкой о стену ударился, а на меня даже не смотрит – на стол глядит. Тут я и поняла, что услышала выстрел, но в горячке после ранений не зафиксировала…

- Он прострелил ей башку?

- Да. Он прострелил голову его мамы.

- Дальше.

- Я его забрала – просто ответила Ссака – Плюнула на пари и ушла вниз, унося его с собой. Знаешь… он не сказал ни слова. Он не плакал. Не сопротивлялся. Просто смотрел и смотрел на удаляющуюся дверь его квартиры. Моя вина… я была под дурью. У меня были все шансы спасти жизнь его матери.

- Гири – тихо произнес Каппа – Долг. Путь.

- И этот пацан? – поощрил я наемницу усмешкой.

- Прижился. Жрал мало, спал где придется, с утра до вечера рисовал. Причем, гаденыш, только на бумаге. На реально бумаге – планшеты на дух не переносил. С цифрой дела не имел. И имел еще целую кучу странностей.

- Например?