— Дядя Вася!

— Я!

— Как успехи?

— Один эфирный треск идет. Только на одном диапазоне пара фраз на местном языке прозвучала, но очень отдаленно. И все. Больше ничего…

У меня появилась мысль добыть новое переговорное устройство. Если полицейский спецназ работает со своими устройствами, они могут общаться на диапазоне, не доступном для «переговорок» инспекторов дорожно-патрульной службы. Но для этого было необходимо, чтобы ближний к нам боец спецназа завершил начатое дело. Он матерился, но делал его, приближая свою гибель, и подкапывался под готовый сорваться камень.

Однако нельзя было увлекаться наблюдением за одним только бойцом, потому что всего их было девять. В мое поле обзора попадало пятеро, включая командира, который выбрал себе позицию посередине — и командовать лучше, и обзор в обе, наверное, стороны, и безопаснее. Не знаю, был ли у командира группы бинокль с тепловизором. Скорее всего не было. На груди у него висел футляр с биноклем, но по внешнему виду и по размерам это был самый обычный и не слишком сильный бинокль наподобие моего трофейного. Бинокли с тепловизором обычно более объемные, кроме того, в футляре у них часто располагается зарядное устройство, что еще более увеличивает размеры самого футляра. Это облегчало мне задачу. Оставалось сделать немного — дождаться темноты. А здесь, рядом с морем, темнота приходит позже, чем в горах, где солнце садится за хребет, и наступает ночь. Конечно, отсюда тоже видны хребты на западе, но все же угол освещения здесь совсем иной. Поторопить солнце я возможности не имел, поэтому оставалось только ждать.

— Командир, — позвал меня старик Василий, — мы долго будем бока отлеживать?

— Какие есть предложения? — спросил я.

— Двигаться встречным маршрутом. Как эта банда шла, и мы так же, только в обратном направлении.

— И я этот вариант выбрал, — признался я, в очередной раз удивляясь правильной подсказке старика. — Но нам нужно темноты дождаться.

— Зачем? Мы в обратную сторону со своего холма спустимся, обойдем его, и они нас не увидят. Все просто.

Старик Василий мыслил здраво, и сначала я собрался поступить именно так, но передумал.

— Я сначала хочу добыть их переговорное устройство, чтобы слушать разговоры и знать, как нас пытаются поймать. Ближний к нам боец очень удобно расположился. Думаю, он не откажет мне в такой пустяковой просьбе. Все равно ему «переговорка» уже будет ни к чему.

— Хорошая мысль, — согласился дядя Вася. — Один справишься или Ананаса с собой захватишь?

Хорошо хоть, себя он в напарники не предложил. А икающий Ананас выдал бы меня с сотни шагов. Если уж брать напарника, я предпочел бы старика Василия. Но вслух я этого, конечно, не сказал, чтобы никого не обидеть, и ответил:

— Мне одному всегда проще работать. Я по природе своей одиночка.

— Ну-ну, подождем…

— Может, все-таки подстраховать? — предложил старик Василий.

— Спасибо. Я привык сам себя страховать. Главное, ночь бы не отменили.

Ждать, впрочем, оставалось уже недолго, потому что начало едва заметно смеркаться, как обычно бывает перед закатом. Бойцы полицейского спецназа старательно работали. Верхним, видимо, достались места еще хуже, чем нижнему, потому что у него хотя бы заметно было продвижение, у них же и этого не было. Мне сразу вспомнилось, как нас учили копать окопы почти в такой же почве, разве что незначительно более податливой. Командир взвода сказал:

— В немецкой армии времен Второй мировой войны лучшими войсками считались войска СС. Обучение там было предельно жестким. На рытье окопа в полный профиль давалось двадцать пять минут. Через двадцать пять минут пускали танки. Кто не успел «зарыться», того давили танками. Мы вас давить не станем, но кто в норматив не уложится, тот будет заново учиться, пока не научится. Норматив у нас терпимый, не как в СС, но и не общеармейский…

Мне, недавнему студенту, рытье окопа давалось нелегко. Выручали здоровье и упертый характер. Сначала, конечно, не справился. Сразу справлялось с нормативом вообще только двадцать процентов. Но навык появлялся быстро. А вместе с навыком мы переезжали на новое место, где почва была другая, и чем выше навык, тем сложнее почва. Так в итоге мы научились копать окопы даже в каменистой земле, приближенной к местной. Про сорванные мозоли на ладонях я даже вспоминать не хочу. Но это дело проходящее. Бойцы полицейского спецназа, видимо, вообще ничего не слышали об армейских невысоких нормативах. Они нормативы устраивали сами себе, рассчитывая время не по движению минутной стрелки, а от сигареты к сигарете.

Ананас, устроившись рядом, попросил у меня бинокль. Долго смотрел, потом хмуро прошептал:

— Курят, сволочи…

— Ты разве курящий? — спросил я.

— Я уже двадцать два года на первой стадии бросания. Курю только чужие. Если не западло, рядовой, будешь «переговорку» брать, захвати сигареты.

— Сделаем.

— И зажигалку не забудь… — вернул он мне бинокль. — Темнеет…

К моему удивлению, оказалось, что полицейский спецназ умеет копать окопы только для лежачей позиции. Но и то хорошо, что на толщину своей задницы интересующий меня полицейский углубиться сумел. Копал он дальше или нет, я уже не видел из-за подступивших сумерек, но успел рассмотреть, что и остальные бойцы, в том числе и командир группы, глубже не зарывались. В условиях боя их хилый пыле-земляной, с небольшим добавлением камня, бруствер легко пробить обыкновенной пулей. Естественно, когда за бруствером расставлены локти, а голова над ним поднята, пуля войдет через горло в грудь и выйдет через спину где-то в области крестца. В теле нет таких органов, которые смогут сильно затормозить маленький смертельный кусочек металла. Только кости. Но на входе будет горло, не имеющее костей, одни лишь хрящи, да и бронежилет горло не закрывает. А если он закрывает спину, это еще хуже, потому что пуля срикошетит и вернется в тело. На такой позиции следует или бруствер делать целиком каменный, или не надевать бронежилет, чтобы пуля прошла навылет. Я не успел увидеть, нацепил ли свои доспехи интересующий меня ближний спецназовец. Пора было выходить.

— Выступаем. Ждать меня будете внизу, — собрал я свою бомжовую команду.

— А что, сюда слабо́ вернуться? — спросил Ананас.

— А зачем мне сюда возвращаться, если сразу после этого нужно спускаться? — не понял я, но мой вопрос явственно показал мою правоту, и сомнений больше никто не выразил. Старик Василий и дядя Вася поднялись одновременно. Следом за ними поднялся и бывший капитан омского ОМОНа. Содержимое коробки они уже рассовали по карманам, и нести, кроме оружия, было нечего. И я не думаю, что Ананас сожалел о своем брошенном бронежилете. Таскать по горам его вес, в дополнение к своему, не всем понравится. Наверное, даже полицейскому спецназу не нравится, поскольку его бойцы сразу, как только их расставили по точкам наблюдения, разоблачились.