Спецназ устроился на ночлег. Не умеют они ночью работать. На мой взгляд — налицо вопиющий непрофессионализм, причем утвержденный на государственном уровне. Ночная работа — самая продуктивная. Однако ночью велика возможность получения потерь, поэтому полицейский спецназ предпочитает в светлое время суток на свои глаза надеяться. Для нас же этот непрофессионализм ментов был, словно материнское молоко для младенца. Он нас подкармливал и давал силы, давал надежду выбраться из заколдованного круга преследования. Главное было в том, чтобы оторваться подальше и создать в отрыве задел. Правда, и шли мы не в том направлении, где легче спрятаться. Спрятаться легче всего в горах, среди каменных скал, где всегда можно найти расщелину или грот, в котором тебя ни один вертолет не найдет. Не случайно бандиты предпочитают именно горы, а не холмы. Еще лучше, если эти горы будут лесистыми. Но о лесистых горах мечтать было нереально, они начинаются только на границе Дагестана с Чечней, а туда нам добираться дальше, чем до Махачкалы. Но и простые горы нас устроили бы. Однако пришлось идти в противоположную сторону, к морю, по открытой местности. У меня в голове созревал план, согласно которому нам следовало найти какое-то надежное убежище и отлежаться там хотя бы пару суток. Именно поэтому я согласился на ограбление магазина. Голодными пару суток сидеть — в этом тоже мало приятного. Отсидевшись где-то в укромном месте, мы успокоили бы преследование, а потом уже передвигались бы более свободно. Но такое место нам пока не подворачивалось.

Еще меня слегка донимали сомнения. Правильно ли мы сделали, что двинулись сразу на север? Может быть, следовало пойти резко на юг, в сторону более близкого Дербента, или за запад, до большого села Кубачи, которое, по сути своей, является небольшим городом, хотя и носит название села. И там и там можно было найти русских людей, которые смогли бы посочувствовать и спрятать нас. Но это все были чисто умозрительные соображения. Если уж пошли, значит, следует туда и идти. Честно говоря, в сторону Махачкалы меня повело то, что там, под столицей республики, базируется несколько отрядов спецназа ГРУ. Не постоянно дислоцированные подразделения, а откомандированные в республику на несколько месяцев отдельные отряды, порой собранные из бойцов разных бригад. Я не видел другой для себя защиты, кроме своего рода войск, и потому стремился туда. А мои бомжи просто пошли за мной. Одному мне пройти было бы гораздо легче, но, если уж взял их, значит, взял на себя и ответственность за них, потому что сами они не приспособлены к боевой обстановке. Может быть, они имеют больший опыт выживания в городских условиях, где все опасности сводятся к дракам между собой и к способности убежать от полиции. Здесь все совсем иначе. Там никто не будет стрелять в бомжа, даже если его не могут догнать. Здесь будут сначала стрелять, а потом уже разбираться, в того ли стреляли. Где идут боевые действия, человеческая жизнь обычно стоит мало. А здесь боевые действия идут кругом, и люди привыкли уже к низкой стоимости человеческой жизни.

Я вытащил трубку и посмотрел на время, сверяя действительность со своими ощущениями. Мы шли уже полтора часа, а место, в котором оказались, показалось мне удобным для привала хотя бы тем, что здесь можно было полежать на траве, которой чуть выше по склону уже не найти. И потому я дал команду:

— Пришли. Привал. Дядя Вася, послушайте, что там про нас говорят?

Бывший полковник Карамзин включил переговорное устройство. Эфир ответил только традиционным треском. Полицейский спецназ благополучно спал. И никто не катил на них тяжелые камни. Мне было просто интересно, они ночью караулят тропу или нет?..

Однако нам было не до сна. Так, впрочем, я думал, но мои спутники сомневались.

— Они спят, а мы что, мыши, что ли, чтобы ночами шастать? И так уже сколько на ногах… — посетовал Ананас. — Отоспимся, а потом с новыми силами двинем.

— Честно скажу, я тоже ноги едва передвигаю, — поддержал его дядя Вася. — Без хорошего отдыха мы просто-напросто загнемся.

— Мне кажется, лучше воспользоваться моментом и создать запас времени и расстояния, — возразил я, понимая в глубине души, что бомжам трудно со мной здоровьем тягаться, я тренированный, непропитый и непрокуренный. И характер у меня другой.

Неожиданно на моей стороне оказался старик Василий.

— Я сам спать хочу, но понимаю, что командир прав. Нельзя сейчас отлеживаться. Менты проснутся, начнут поиск рядом. Вертолет пустят. Он быстро найдет, и тогда уже начнется гонка с преследованием. А в этом приятного мало. Если мы сейчас уйдем далеко, вертолет может нас и не найти. Он будет здесь кружить, искать какую-то ложбинку, где мы спрятались. А если уйдем, у нас будет время выспаться капитально. Пока здесь ищут, мы в другом месте отдохнем.

— Полчаса отдыха всем, — решил я как признанный командир. — Через полчаса выходим. Будем создавать разрыв. Василий абсолютно прав. Здесь нас вертолет сразу обнаружит. А полетит он дальше или не полетит — это еще неизвестно. Да и пусть тогда найдет… Пока еще менты соберутся, пока до нас доберутся. Будет та же самая гонка, только у нас останется запас в расстоянии, и мы сможем искать варианты — куда направляться или где прятаться.

Я лег первым, показывая, что время на разговоры тратить — это значит часть своего законного сна разбазаривать. Сначала моему примеру последовал старик Василий, потом дядя Вася, последним, недовольно повздыхав, лег Ананас. И только тогда, когда все улеглись, я вытащил трубку и поставил на ней будильник. Полчаса сна я посчитал достаточным для отдыха временем. Трубку убрал в карман, прижался к земле и тут же провалился в сон.

Но проснулся, как обычно, за несколько минут до назначенного времени — сработал внутренний будильник. Глянул в монитор трубки и выключил будильник. За оставшиеся до общего подъема три минуты успел сделать короткую, но интенсивную зарядку, чтобы легче себя чувствовать в пути и сразу включиться в ритм. Заканчивая отжимания, заметил, что меня с любопытством рассматривает старик Василий. Я поднялся, тут поднялся и дядя Вася, который тоже, как оказалось, уже не спал. Только Ананас посапывал во сне так беспечно, что будить его не хотелось. Но дядя Вася оказался безжалостным и сильно толкнул бывшего капитана ногой.

— Чего пинаешься?

— Пора, вставай…

— А ты видел, чтобы я пил…

— Видел. Много раз.

— Здесь вот, на этом месте, как на отдых завалились? — Ананас, уже проснувшись, откровенно тянул время, чтобы резко не вставать.

— Никак, не выспался? — усмехнулся я.

— Не выспался.

— Так и досыпай. А мы пойдем. Захочешь, догонишь. — Я поднял с земли свой автомат, набросил на плечо ремень и первым шагнул вперед. Оглянулся только через пять шагов — два Василия следовали за мной, Ананас, подтянув штаны, заспешил следом. Оставаться в одиночестве он не захотел.

Путь я выбирал по-прежнему между холмами, хотя несколько раз предпочитал пересекать относительно пологие склоны, чтобы срезать углы. И получалось, что шли мы для своих возможностей даже более чем ходко. Конечно, такое передвижение не сравнить с молниеносными перемещениями отрядов спецназа ГРУ, да и спецназ внутренних войск, слышал я, умеет совершать марши, хотя и не такие быстрые, как их коллеги из военной разведки. А вот полицейскому спецназу за нами было бы не угнаться. Даже мне, рядовому в недавнем прошлом, хорошо известно, как формировался этот спецназ. Собирали тех, кто умеет и желает подраться. При этом вообще не обращалось внимание на то, например, курит человек или нет, имеет спортивную подготовку или не имеет. А это важные составляющие. Хотя, как нам говорили, спортивную подготовку можно приобрести и во время службы, а вот характер не приобретешь, и не приобретешь главное — умение терпеть. Умение терпеть и заставлять себя — это самый важный атрибут в службе спецназа ГРУ. Мои бомжи наполовину отвечали этому требованию. Терпеть они умели. Их жизнь заставила научиться терпению. Но вот заставлять себя терпеть они не желали в силу своего необязательного характера. И здесь, как в случае с подъемом Ананаса, мне приходилось применять свои методы воздействия. Это помогало.