– Где эта девка? Она не могла далеко уйти! Вроде бы совсем квелая была, а вот на тебе!

– Да она вообще не могла уйти! Она была привязана к креслу!

– Тогда где же она? И что это? – Судя по звукам, кто-то пнул остатки кресла.

– На улице нет, посмотри в чулане!

За дверью послышались шаги. Инга подхватила тяжелый обломок кресла, который тащила на себе, и прижалась к стене рядом с дверью.

Дверь широко распахнулась, закрыв от нее того, кто вошел в комнату.

– Здесь ее нет, – раздался в одном шаге от Инги хриплый простуженный голос.

Она чувствовала через тонкую дверь его присутствие, чувствовала его запах – запах табака, крепкого одеколона и пота, слышала его дыхание, сама же пыталась почти не дышать. Даже биение собственного сердца казалось ей чересчур громким.

– Точно нет? – донесся из соседней комнаты недовольный голос, в котором слышались начальственные нотки.

– Не вижу. Постой, сейчас свет включу.

Мужчина шагнул в сторону, щелкнул выключателем – но ничего не произошло, рубильник был выключен.

– Черт, нет света.

С этими словами мужчина отошел в другую сторону – и Инга увидела его. Крепкий плотный мужик лет тридцати с гаком, ежик русых волос. Один из тех двоих, что управились с Вагнером.

Если Инга увидела его – он тоже может ее увидеть, стоит только повернуться.

– Что там? – спросил начальственный голос из соседней комнаты.

– Нет никого. – Мужчина медленно повернулся, собираясь выйти из комнаты, и тут увидел съежившуюся за дверью Ингу.

Время словно остановилось или потекло невероятно медленно. Мужчина в черном только начал открывать рот, чтобы что-то сказать или крикнуть, и одновременно потянулся к наплечной кобуре за оружием, но Инга опередила его. Она подняла обломок кресла и со всего маху опустила его на коротко стриженную голову. Мужчина удивленно округлил рот, словно хотел что-то сказать, и беззвучно повалился на пол. Инга еще успела подумать, что, если бы на его месте был тот первый, более ловкий, у нее ничего бы не получилось.

– Что там? – повторил начальственный голос за дверью.

Она не стала терять драгоценные секунды: не выпуская из рук обломок кресла, бросилась к окну, швырнула свое орудие вперед, так что во все стороны серебряным дождем брызнули осколки, и прыгнула туда же.

Вылетела в окно, чудом не изрезавшись, свалилась в густой жухлый бурьян, смягчивший падение, прокатилась кувырком и вскочила на ноги.

То есть собиралась вскочить.

После электрошока силы у нее были не те. Она с трудом поднялась на ноги, едва подавив стон. Но взяла себя в руки и бросилась наутек.

Она бежала через большой пустырь, заросший высокой пожелтевшей травой, бурьяном и репейниками. Какие-то ветки хлестали ее по ногам, репейник цеплялся за джинсы, ноги оскальзывались на глинистой почве, но Инга бежала вперед, не останавливаясь, бежала к краю пустыря, где виднелась глубокая канава, через которую были переброшены дощатые мостки.

Вдруг за спиной раздались голоса:

– Вон она! Стой, стерва! Стой, стрелять буду!

– Бей по ногам, – прозвучал прежний начальственный голос, – она нужна мне живой!

За этим криком раздался выстрел.

Пуля хлестнула по траве совсем близко, сшибла сухие соцветия. Следом за первым выстрелом прогремел второй, потом третий. Инга продолжала бежать, то и дело меняя направление, петляя как заяц – то влево, то вправо.

До края пустыря оставалось совсем немного, может быть, всего несколько метров, когда нога поскользнулась, она потеряла равновесие и упала в бурьян.

– Я ее подстрелил! – раздался за спиной торжествующий голос. – Пойдем подберем.

Инга перекатилась по траве, попыталась подняться, но дальше почва пошла под уклон, и она покатилась вперед, все быстрее и быстрее, пока наконец скатилась в канаву.

К счастью, канава была сухой, и Инга не промокла, только ушиблась и перемазалась в грязи. На этот раз она поднялась на ноги, ощупала свое многострадальное тело. Переломов и серьезных ушибов не было, хотя болело всюду.

Она стояла в канаве, которая была ей примерно по плечи, и видела пустырь, где только что бежала. Теперь по этому пустырю быстро двигались две мужские фигуры. Еще минута, самое большее две, и они будут рядом с ней.

Инга завертела головой.

На дне канавы лежала толстая ржавая труба непонятного назначения. Достаточно толстая, чтобы в нее, согнувшись в три погибели, мог влезть человек.

Что Инга и сделала – согнулась и влезла в трубу.

И проползла по ней несколько метров, чтобы ее не было видно снаружи, от устья трубы. При этом она наткнулась на что-то живое, мягкое. Раздался возмущенный пронзительный писк, и мимо Инги простучали по железу маленькие лапки. Инга вздрогнула от омерзения, но не издала ни звука. Не в ее положении бояться крыс…

Прошла бесконечно долгая минута, и наконец совсем близко раздались приглушенные голоса:

– Да где же она? Ты ведь говорил, что ранил ее!

– Точно, ранил! Я видел, как она упала.

– Так куда же она делась?

– А черт ее знает! Может, в канаву свалилась?

На какое-то время настала тишина, затем снова зазвучал прежний голос:

– Здесь ее тоже нет.

– Может, в трубу уползла?

Светлое пятно на выходе из трубы потемнело, закрытое человеческой фигурой, прозвучал гулкий, эхом отражающийся от стен голос:

– Не видно. Черт, тут крысы, не могла она здесь спрятаться. Удрала, гадина!..

Второй голос что-то проворчал, темное пятно в основании трубы исчезло, и наступила тишина.

Инга выжидала.

Ее вполне могли караулить на выходе из трубы.

Она сидела, обхватив колени руками, и старалась не думать ни о чем: ни о крысах, перебегающих в темноте совсем рядом, ни о тех, кто может поджидать ее снаружи.

Вместо этого она, как пересматривают старый черно-белый фильм, пересматривала собственные воспоминания – те воспоминания, которые проявились под действием электрошока. Те воспоминания, которые до этого таились в черной дыре ее памяти.

Перед ее глазами проплывали картины той ночи. Последней ночи, когда она видела Макса живым.

Инга вспоминала, как бежала по ночной улице, сжав в кулаке какой-то маленький предмет. Как увидела в переулке человека с волчьей головой. Это ей, наверное, померещилось, но потом она остановила случайного таксиста. Как расплачивалась с ним на углу возле своего дома. Как шла через детскую площадку, как остановилась возле домика…

На этом месте кинопросмотр внезапно закончился – в темноте рядом с Ингой загорелись две рубиновые точки, послышался тонкий настороженный писк. В этот раз крыса была не одна, в полутьме Инга разглядела как минимум три хвостатые тени.