— Почему же она не забрала тебя с собой?

— Моя бабушка — натура властная и подозрительная — перед свадьбой моих родителей выяснила, что некогда у мамы была связь с женатым мужчиной гораздо старше ее по возрасту. Известным политическим деятелем. Они встретились на каком-то из приемов, и он вскружил ей голову. Их застали вместе. Разразился скандал.

— Она, наверное, была очень красива, — предположил Томас, знавший по слухам, что Барбара унаследовала черты лица матери и ее фигуру.

— Политику повезло, — продолжала она. — Газеты были слишком заняты очередным кризисом в верхах, чтобы уделять много времени какому-то одному представителю власть имущих, которого застукали на стороне. А вот моей маме пришлось несладко. Она чувствовала себя оскорбленной, поскольку ее избранник не сказал ей, что был женат. С другой стороны, ее перестали принимать в обществе, обвинив в происшедшем. Так продолжалось несколько лет.

— А затем она познакомилась с твоим отцом?

— Да. Думаю, он не особо обращал внимание на душевное состояние моей матери, скорее его привлекла ее красота. Оба получили то, чего хотели от этого брака, хотя он и был довольно непродолжительным. Мама сказала, что отец особо не переживал, узнав о ее желании развестись с ним.

— Но ваша бабушка смотрела на ситуацию совершенно иначе.

— Моей бабушке было наплевать на маму. Она только хотела сохранить свою власть надо мной, поэтому пригрозила привлечь к давнему скандалу внимание прессы, если мама не откажется от меня. В противном случае, обвинив ее в аморальном поведении, бабушка могла бы добиться, чтобы маму вообще лишили родительских прав. И мама, поняв, что в любом случае теряет меня, была вынуждена согласиться.

— Весьма прискорбно.

— Да уж. Но у нее просто не оставалось выбора.

— Поэтому она согласилась принять деньги… чтобы скрасить горечь утраты родной дочери.

— Так подумали многие. Никого не заботило истинное положение вещей. Все упивались сплетней. А для мамы деньги не имели тогда значения.

— Она могла потребовать возможности видеться с тобой.

— Нет. Таковы были условия соглашения: если уходишь, то не оглядывайся. Для мамы это стало своего рода наказанием за чужие грехи. И все-таки она надеялась, что в один прекрасный день я приду и спрошу, почему она так поступила. И она все мне расскажет. Пока же всю себя она посвятила мужу, семье и благотворительной деятельности.

— И этот день настал.

— Боже, столько времени потеряно! Но без вырезки из журнала, которую ты мне прислал, я никогда не сделала бы первого шага. Ты ехал ночью через весь город, чтобы привезти ее мне. — Барбара тронула Томаса за плечо. — Я всегда буду тебе благодарна за это.

— Прошлой ночью ты показала мне, сколько времени я потерял понапрасну. Я задумался о твоей жизни, и вдруг что-то всплыло в памяти, что-то связанное с твоей матерью. Я достал старые журналы, которые все никак не удосуживался выбросить, и стал их просматривать. И нашел то, что искал. — Томас взял Барбару за руку. — Прошлой ночью ты научила меня по-другому смотреть на вещи. Заставила попрощаться с тем, чего уже не вернешь. Ты должна получить награду.

— Том, я не хочу… — Это было ложью, Барбара страстно, до боли хотела этого мужчину. — Это никак не связано с «Ровенталь и Стивенсон».

— Знаю. Тут совсем другое… — Через секунду он продолжил: — Я ехал к тебе не среди ночи, а уже на рассвете. Я положил конверт под дверь, а мне так хотелось постучать, разбудить тебя и напроситься на завтрак!

— Почему же ты этого не сделал?

— Посмотри на себя в зеркало! Даже слепому видно, что тебе необходимо хорошенько выспаться, — улыбнулся Томас.

Но причина крылась в ином. Завтрак сегодня утром получился бы совсем не таким, как ему хотелось. Слишком поспешным. Слишком натянутым.

— Ах да. Но поскольку я выспалась, то пора бы и поесть. Вообще-то, я сегодня еще не завтракала…

Стук в дверь прервал ее. Кто бы это мог быть? — удивилась Барбара и вопросительно посмотрела на хозяина дома. Но он, лукаво улыбнувшись, не сказал ни слова и пошел открывать. Вернулся он с большой плоской коробкой.

— Что это? — полюбопытствовала Барбара. — Так вкусно пахнет!

— Пицца из итальянского ресторанчика, расположенного неподалеку. Я иногда пользуюсь их услугами.

Молодая женщина с интересом принялась разглядывать содержимое коробки.

— Необычная какая!

— О Господи, да самая обыкновенная пицца с дарами моря! Вот мидии, вот креветки, вот помидоры. А сверху все покрыто расплавленным сыром, который ты так любишь тереть! — Называя поочередно ингредиенты, Томас дотрагивался вилкой до каждого из них. Потом он разрезал пиццу и, положив на тарелку кусок, подвинул к Барбаре. — Ну как?

— Удивительно вкусно. Прямо деликатес какой-то!

— Это тебе так только кажется. Но в любом случае я рад.

Некоторое время они ели молча. Барбара первой нарушила молчание.

— Ты не рассказал мне о своем утре. Ты что-то красил? — Она коснулась засохшей капли краски на тыльной стороне его ладони.

— Наличники на заднем фасаде. Глупость, конечно, потому что я совершенно не умею этого делать. Но вчера ты высказала много разумных вещей, и я задумался над твоими словами.

— Надо же!

— Серьезно. Ты сказала, что мне нужно уехать отсюда и, возможно, была, по-своему, права. Но я представил себе квартиру в центре Бостона, всю отделанную светлым деревом и хромированной сталью, или коттедж в пригороде, где и не пахнет музейной стариной, и понял, что это не для меня. Я слишком долго жил в этом доме и, несмотря ни на что, хочу остаться здесь.

— В дом с привидениями?

— Здесь больше нет привидений, Барбара. Только я.

— А как же ты поступишь со штофными обоями в холле и с фрагментом оригинальной росписи в гостиной? Уничтожишь?

— Ни в коем случае! Об этом я тоже подумал. Нужно сохранить лишь дух того времени: оставшиеся обои заменить новыми, аналогичными по рисунку, а кусок росписи отреставрировать и оставить как элемент современной обстановки гостиной, — сказал Томас. — Словом, дизайнерам по интерьерам будет где развернуться.

— Звучит заманчиво. — Барбара представила вместо мрачного пустого помещения озаренную солнечным светом просторную комнату с уютной мебелью. — А резные двери, ты оставишь их?

— Тебе они нравятся?

— Какая разница, что нравится мне?

— Тебе они нравятся? — настаивал Томас.

— Да.

— Тогда оставлю.

— Отлично! — У Барбары было такое чувство, словно что-то произошло, а она не поняла что. — Ну, мне действительно пора идти.

— А ты не смогла бы остаться и помочь мне решить, что еще следует изменить в доме?