– Денег у нас будет как дерьма! – запальчиво крикнул русский. – Разве серебряная статуя Святого Непомука в Соборе не весит три тысячи фунтов? Разве не лежат в монастыре капуцинов миллионы драгоценных камней? Или, может быть, не зарыт во дворце Заградки клад с древней королевской короной?

– На это хлеба не купишь, – отозвался голос дубильщика Гавлика. – Как это обратить в деньги?

– Ерунда, – возликовал мгновенно оживший лакей – а на кой тогда городской ломбард! В общем, какие могут быть сомнения, когда речь идет о счастье всего человечества?!

Вспыхнул ожесточенный спор – кричали за и против; каждый хотел высказать свое мнение, только рабочие с фабрик по-прежнему хранили спокойствие.

Когда шум немного улегся, один из них встал и степенно заявил:

– Вся эта болтовня нас не касается. Это все человеческие речи. Мы хотим слышать голос Бога, – он указал на Зрцадло, – через него с нами должен говорить Бог!

Наши деды были гуситами, они не спрашивали «почему?», когда слышали приказ: биться насмерть. Мы тоже не ударим лицом в грязь… взрывчатки достаточно. Можно все Градчаны поднять на воздух. Мы ее добывали фунт за фунтом и прятали. Пусть он скажет, что нужно делать!

Воцарилась мертвая тишина; все напряженно смотрели на Зрцадло.

В чрезвычайном возбуждении Поликсена припала к отверстию.

Актер, покачиваясь, поднялся, но не произнес ни слова; она перевела взгляд на русского, судорожно сцепившего руки, – казалось, он изо всех сил старался навязать свою волю лунатику.

Поликсене вспомнилось слово «авейша», и она сразу угадала намерение кучера – возможно, неясное для него самого: он хотел сделать актера своим рупором.

И у него как будто получалось: Зрцадло уже шевелил губами.

«Нет, этому не бывать! – Она не имела ни малейшего представления, как подчинить лунатика своей воле, только вновь и вновь повторяла: – Этому не бывать!»

Нигилистические теории русского только слегка коснулись ее сознания – ясно одно: чернь хочет захватить власть!

При этой мысли родовая кровь восстала в ней. Верным инстинктом она сразу поняла скрытую суть этого учения: давняя мечта «слуги» вознестись до «господина» – погром, другими словами. Поликсена от всей души возненавидела имена авторов этих идей: Кропоткина, Михаила Бакунина, Толстого, причисленного ею сюда же; она не знала, что все они неповинны в столь грубом, превратном толковании их мыслей.

«Нет, нет, нет – я, я, я не хочу, чтобы это произошло!» – она скрипнула зубами.

Зрцадло довольно долго покачивался из стороны в сторону, словно две силы боролись в нем, пока наконец третья сила, невидимая сила не решила их спор в свою пользу; однако первые извлеченные им из себя слова звучали неуверенно и как-то робко.

Поликсена чувствовала свой триумф: она снова, хотя все еще не окончательно, одержала победу над русским кучером. И о чем бы сейчас ни заговорил лунатик – она знала: это ни в коем случае не прозвучит в пользу ее противников.

Внезапно актер спокойно и уверенно, как на трибуну, взошел на камень.

– Братья! Вы хотите слышать Бога? Любой из вас станет Богом, как только вы в это поверите.

Одна лишь вера превращает человека в Бога. Всякая вещь станет Богом, стоит только в это поверить!

И если к вам обратится Бог, а вы решите, что это человек, то вы унизите божественное до человеческого. Почему вы не верите, что можете быть Богом? Почему не скажете себе: «Я – Бог, я – Бог, я – Бог»?

Если бы вы в это поверили, то вера ваша помогла бы вам. Но вы хотите слышать глас Бога там, где нет человека, – хотите чувствовать его десницу там, где нет рук. В каждой руке, сопротивляющейся вашей воле, вы видите человеческую руку, в каждом голосе, противоречащем вам, – человеческий голос. В вашей собственной руке вы видите лишь человеческую руку, в вашем собственном голосе – лишь человеческий голос, но не десницу Бога, но не глас Бога! Как же Бог откроется вам, когда вы не верите в Него, не верите, что Он всюду?

Вы верите: Бог вершит судьбу, и в то же время хотите стать властелинами своей судьбы. Получается, можно стать властелином над Богом и одновременно остаться человеком?

Да, вы можете стать властелинами судьбы, но только если поймете, что вы – Бог, ибо лишь Бог может быть властелином судьбы.

Если же вы считаете, что вы лишь люди, и отделены от Бога, и отличны от Бога, и другие, нежели Бог, то вы остались непреображенными и судьба стоит над вами.

Вы спрашиваете: почему Бог допустил войну? Спросите самих себя: почему вы ее допустили? Разве вы не Бог?

Вы спрашиваете: почему Бог не открывает нам будущее? Спросите самих себя: почему вы не считаете себя Богом? Тогда вы бы знали будущее, ибо сами были бы его творцами, каждый своей части, а по части, творимой им самим, всякий мог бы узнать целое.

Но вы остаетесь рабами своей судьбы, а судьба катится, как сорвавшийся камень, а камень – это вы, камень, сложенный из песчинок, а вы катитесь камнем и падаете камнем.

И как он катится, и как он падает, так преобразует свою форму во все более новые формы в соответствии с неизменными законами вечной природы.

Камень не обращает внимания на песчинки, составляющие его тело. Как бы он мог иначе? Все, состоящее из земли, заботится лишь о собственном теле.

Раньше огромный камень человечества был рыхлым, беспорядочно составленным из песчинок различных цветов; только сейчас он начинает принимать форму, которой в малом обладает каждая отдельная песчинка: он становится формой одного гигантского человека.

Только сейчас завершается сотворение человека из дуновения и – глины.

И «думающие», более трезвые, более разумные, – те составят его голову; а «чувствующие», мягкие, чуткие, созерцательные, – те будут его чувством!

И выстроятся народы согласно виду и сущности каждого, а не по месту обитания, происхождению и языку.

Так будет с самого начала, если с самого начала вы будете считать себя Богом; иначе вам придется ждать, пока судьба не возьмет в руки молот и зубило – войну и несчастье, дабы обтесать непокорный камень. Вы надеетесь, что через того, кого вы называете Зрцадло, к вам обратился Бог? Поверь вы в то, что он Бог, а не только Его зеркало, и Бог изрек бы вам полную правду о грядущем.

А так с вами говорит лишь зеркало и открывает вам лишь крошечную часть истины.

Вы будете слышать, но знать того, что вам необходимо делать, все равно не будете. Неужели вы и теперь не понимаете, что вам сейчас, в нескольких словах, открылась та сокровенная степень тайны, которую еще может вынести смертный?!

Вы получите чечевичную похлебку, ибо не жаждете большего…

– А чем кончится война? И кто победит? – внезапно встрял чешский лакей. – Немцы, пан Зрцадло? Каков конец?