пали в сражении, наших намеренно отозвали и они двинулись дальше в турецкую область, на Лаодикею[464]. Здесь император был в коварной манере с шумными поздравлениями принят посланниками султана, будто бы для обеспечения сопровождения. И несмотря на то, что турки день и ночь неустанно нападали, благочестивый император не позволял причинять им никакого вреда, чтобы не казалось, что он разорвал с ними союз, но как только он почувствовал, что из-за их нападений все войско смотрит на него с недоверием, он сразу же вдохновился и позволил своим людям оказать им сопротивление. Тогда было убито 15.400[465] турок. Однако пал также Фридерих из Хуфена, храбрый и благородный муж, заслуживший в то время уважение у всех за свои исключительные способности и честность. Когда он отважно бил турок и чересчур рьяно преследовал одного из них, при прыжке через ров его конь опрокинулся, а сам он при этом падении нашел свою смерть. Из-за этого случая в лагере была такая большая скорбь, что после прекращения боя все превратили свой воинский клич в жалобный плач.

Перед тем, как они собирались двигаться дальше, турки разведали их дорогу, проходившую около самой горы, и выставили наполненные камнями повозки, чтобы спустить их вниз по склону на крестоносцев, когда они буду проходить мимо. Однако промыслом Божьим, покровительством которого они были защищены исполненные верой, они взяли в плен двух турок. Один из них был сразу же убит, а другой обещал при условии сохранения ему жизни, быть их проводником, и он коварно повел их через гору высотой в три тысячи шагов[466]. Здесь пали от зноя не только многие люди, но и сильные лошади под поклажей, последних же употребили в пищу от недостатка продовольствия. Перейдя через гору, они вышли на богатую злаками и водой равнину, где постепенно поправились. Из-за того, что количество турок было чрезвычайно велико, наши находились в большой опасности. Они страдали от зноя и лишений, и не могли избежать опасности, поскольку турки вились у них на пути как саранча. Здесь посланники султана вероломно перебежали к туркам, причем они увели с собой императорского переводчика, по имени Годефрид.

Однако наши посовещались о том, что они могут предпринять в этом опасном положении, так как не было возможности бегства,— даже если бы они и приняли во внимание такой выход, им пришлось бы прокладывать себе дорогу мечом. Поэтому они мужественно начали сражение и устроили среди врагов большую резню, хотя и было искалечено также очень много наших. При этом сын императора, герцог Фридерих Швабский, лишился двух зубов от удара пращи. Это случилось в четверг перед Троицей (10 мая).

Когда они двигались дальше, турки причиняли им много зла и усложняли им поход, стрелами причиняя раны им и их лошадям. Поскольку по всей турецкой земле уже распространился слух о том, как много кровопролития учинило туркам христианское войско, то турки воодушевились и на следующий день после Троицы (14 мая) объединились в большой отряд, чтобы прийти на помощь султану и отомстить за своих. В тот же день христиане, возложив свои надежды на Бога и помолившись святому Георгию, устроили туркам при троекратном нападении нескончаемую резню, безо всяких потерь среди своих. Те, которым Бог даровал свое откровение, в этот день увидели святого Георгия с многими людьми, одетыми во все белое, сидящими на белых конях и держащих белые щиты, украшенные крестом Господним красного цвета. Видевшие также клятвенно подтверждали, что этот святой Георгий своим копьем сбросил с лошади сына султана, именем Мильхин[467], который командовал турками. Свирепствуя таким образом с Божьей помощью на погибель туркам, наши подошли в среду (16 мая) к саду перед городом Иконий[468], где будучи запертой паслась дичь султана.

Здесь император почти до полуночи держал совет со своими сторонниками о том, кого посылать вперед для овладения городом, и решил отправить для захвата города своего сына, герцога Швабского, и графа Голландии, именем Флорентий, в то время, как он сам будет ожидать в лагере вероломного нападения турок. Как только герцог Швабский с подчиненными ему людьми приблизился к городу, то сразу бросился в атаку и, не останавливаясь перед возникшими трудностями, поскольку всю ночь напролет шел дождь и лошадям было очень тяжело идти по сильной грязи, захватил его, безжалостно истребив всех, кто встал у него на пути. Тем временем, император оказывал успешное сопротивление вероломно напавшим с тыла туркам и очень многих из них уничтожил.

Когда же султан увидел гибель и уничтожение своих людей, а также захват города, он попросил императора о пощаде и обещал ему организовать сопровождение и позаботиться обо всем необходимым. Однако император не забыл о перенесенных в походе лишениях, и убедившись, что, если он сделает какую-нибудь остановку и решится осаждать крепость в самом центре города, в которой держался султан, то ни для его людей, ни для него самого не будет никаких гарантий безопасности. Поэтому он решил отправиться в путь.

Когда они затем двинулись дальше, им повстречался Лев из горной страны[469] с богатым запасом продовольствия, однако не из бескорыстных побуждений, а для того, чтобы они, удовлетворяясь подножным пропитанием, не пошли бы через его страну; но именно это продовольствие было захвачено турками и поэтому паломники почти погибали от голода и болезней. Когда они, двигаясь дальше, вышли на берег какой-то реки (10 июня), император, разгорячившись после длительного напряжения, едва ли не против воли всех, вошел в реку, чтобы охладиться. И вскоре, по велению того, кто забрал душу предводителя, император нашел свою смерть в этом потоке[470]. Мы так этому удивились, ибо та река была не очень глубокой, и большинство подтвердило, что ее можно было перейти вброд. Только Бог, могучей длани которого никто не может избежать, и которому подвластны все, несущие земной шар[471], сделал так, как ему угодно. Неизменный и неколебимый приговор, вынесенный по его воле, конечно, справедлив, но, если можно так сказать, безжалостлив, учитывая состояние святой церкви и длительное разорение Земли Обетованной. На этом месте при таком омрачившем нас известии слабеет наш слог и теряется дар речи, не способные описать скорбь и горе множества паломников, подвергавшихся сильной опасности. Мы предлагаем каждому, не читая, составить об этом свое мнение, чтобы представить, какие жалобы, скорбь и отчаяние были или могли бы быть у этой массы народа, оставленного в чужой стране и лишенного своего предводителя. Но, довольно!

После гибели императора войско избрало