— Всю энергию направить на двигатели и щиты. Мы сбегаем!

Увидев её взгляд, Диренк остановился. Он отстранился от поцелуя, почувствовав как холодный ветер тянет свои когти по пышной луговой долине. Дрожь сотрясла землю, наполнив воздух эхом громовых раскатов. Диренк буравил взглядом холм, его тело упиралось в острие голой красной скалы. Трава вокруг высохла и превратилась в пепел на потрескавшейся пустынной почве.

Взбесившись, Диренк посмотрел вниз. Девушка исчезла. Боль пронзила разум кислотными когтями, вспыхнув резким жаром на левой руке. Пальцы пульсировали, он ощущал, как мышцы натягиваются под плотью с такой силой, что кости ломаются.

Удар, и земля изменила свой цвет. Свет пропал и Диренк погрузился в кромешную тьму. Он понял, что более не может пошевелиться, и что воздух наполнился кислым запахом антисептика и гнилой крови. От пронзительного гудения по коже прошли мурашки. Звук и ощущения, которых он не знал, сколько себя помнил.

Он находился на корабле.

Диренк открыл глаза, по-настоящему открыл. Алхимические круги затмили его зрение остаточными очертаниями. Он увидел ослепительный свет ярких шаров, свисающих с крепких цепей, тянувшихся из мрака наверху.

Помещение вновь сотряслось и цепи резко загремели. Диренка вдавило в его фиксаторы, похожие на клешни тиски плотно сжали его голову. В воздухе раздался сдавленный стон металла. Он знал этот звук. Огонь по кораблю из всех орудий. Еще один толчок. Мигрень пронзила голову Диренка, да с такой силой, что он закричал.

К нему вернулось зрение и он смог разглядеть огромный силуэт, находящийся в другом конце комнаты. Это был тот полубог, который забрал его из демонического мира. Жемчужные доспехи жужжали и рычали, пока он работал, склонившись над изможденным человеком, прикованным так же, как и Диренк.

Макушку мужчины вскрыли, плоть откинули назад, а открытая черепная коробка обнажала блестящую глыбу — его мозг. Полубог навис над мужчиной, и ковырялся в пульсирующей массе плоти изуверскими орудиями и узкими серебряными зондами.

Подопытный засмеялся. Струйки густой слюны потекли с иссохших губ и мужчина согнулся пополам от радостного экстаза. Полубог подправил зонды. Бедолага прекратил смеяться, его голова поникла, а костлявый позвоночник задрожал от рыданий, вызванных абсолютным отчаянием. Слезы бежали по чахоточным щекам, капая с губ — он застонал, полный бездонной печали.

Диренк не мог оторвать от мужчины испуганного взгляда, но очередная вспышка боли пронзила запястье. Он перевел взгляд вниз и обнаружил там кое–что еще более ужасающее.

Руку восстановили, но выглядела она далеко не так, как в саду. И все же, что–то занимало её место. Извивающийся пучок блестящих щупалец торчал из запястья, хлопая и обвиваясь вокруг руки и креплений. На каждом из отростков красовались бородавки и круглые пасти миног с полупрозрачными зубами.

Тошнота и шок забились в желудке Диренка. Его вырвало тонкой струйкой желчи на себя. Он отчаянно пытался освободиться из оков и убежать от страшно пугающей его мутации, позабыв о том, что та уже соединена с телом.

Раб поднял голову и застыл. Рычащий шлем полубога смотрел прямо на него. Кристально-голубые линзы полыхали — он изучал Диренка. Сервомоторы доспехов зажужжали по-осиному, когда огромный легионер поднялся и отстранился от рыдающего человека в цепях.

Космодесантник приближался, тяжелые шаги эхом отражались по комнате. Он возвысился над Диренком. Через мгновение он потянулся и отсоединил манжетные уплотнения шлема, под сопровождение шипения вырывающегося под давлением воздуха.

Он снял шлем и теперь уже бледное лицо вглядывалось в Диренка. Более холодное и бесчеловечное, чем сама керамитовая маска. Янтарные глаза сверкали в темноте. Глаза хищника, препарирующего связанного раба, как и любой другой образец в лаборатории. От этого взгляда все мысли в голове пропали.

Полубог посмотрел куда–то позади Диренка и коротко кивнул. Раздались неуклюжие шаркающие шаги железных ног.

— Этот для меня уже бесполезен, — сказал полубог нечеловеческим низким голосом. Диренк почувствовал, как неуклюжие руки из серой плоти и жесткого железа освободили его от оков. Он закричал, когда клешнеподобные тиски содрали с его головы, вырывая из висков зазубренные шипы интерфейса.

Космодесантник наклонился к рабу пугающе близко и прошептал:

— Лучше бы ты и дальше спал. — Полубог пошел к своему рабочему месту, крикнув через плечо, прежде чем надеть шлем. — Отведи его в башню.

Диренк смог поднять голову, когда его тело освободили от цепей. Мертвец нёс раба на руках, его лицо провисло, тело состояло из черного железа и кряхтящих шестеренок больше, чем из трупной плоти. Онемевшие ноги Диренка скользили по палубе, пока сервитор тащил мужчину через всю комнату. Взглядом он зацепил тусклые ряды выстроенных вдоль стен резервуаров, наполненных амниотической жидкостью. Эмбрионоподобные формы заполняли их изнутри, влажные внутренности подсоединили к ужасным машинам, перекачивающим и собиравшим бледные жидкости из тел и мозгов, переправляя их в контейнеры с ярким розовым веществом.

Взгляд раба остановился на одном из резервуаров перед тем, как сервитор вынес его из комнаты. Костлявая женская фигура безвольно плавала в химическом потоке, её конечности так же безвольно прижимались к телу. Приоткрытые глаза, чей некогда яркий цвет впитали машины, смотрели в пустоту.

Зеленые глаза.

II.V

Спектральная вспышка варпа была криком рождения «Диадемы» в разорванной реальности.

Несмотря на все чудеса техники, изобретенные человечеством в эпоху завоеваний галактики Императором, выход из Моря Душ для кораблей, бороздивших пустоту во имя Его, оставался актом невиданного насилия. Десять тысячелетий не изменили ничего, да и корабли девяти падших легионов не стали исключением.

На корпусе ударного крейсера появились новые шрамы, нанесенные во время побега от Кадианских Врат. Несмотря на то, что темперамент капитана корабля частенько раздражал Вечного, он никогда не сомневался в её мастерстве. Дитя-демон протащила «Диадему» через адский огненный шторм имперской ярости целой армады кораблей. Звездолёт выжил и добрался до пункта назначения.

Ожидавший их одинокий корабль неподвижно завис в пустоте. Как и «Диадема», затмевающая угловатый хрупкий силуэт корабля, тот принимал участие в решающих моментах, как выковавших Империум Человечества, так и в попытках его уничтожить. Он бороздил звёздное пространство под множеством имен, и даже в ограниченном лексиконе легионов ни одно из них не звучало приятно. Какое бы имя ему ни присвоили нынешние хозяева и не выбили на железной коже, все равно прокисший, низменный разум, затаившийся в сердце звездолёта, оставался неизменным — холодным, подобным клинку и всегда был готов причинить муки или учинить лихо.