Говоря о северном происхождении библейских символов, мы отнюдь не отрицаем творческой переработки мифов индоевропейцев жителями Двуречья (вавилонянами и аккадцами). Наоборот, они редактировались и наполнялись новыми идеями. К примеру, в месопотамских мифах отсутствует сюжет с молодильными яблоками, они там попросту не растут. Но предание о растении, дарующем бессмертие, там существовало! Любимец богов Утнапишти так описывает его:

Чтобы достать омолаживающее растение, Гильгамеш спускается на дно Океана. Причем действия его предельно реалистичны:

Как видно, Мировая река, разделяющая живой и мертвый миры, здесь мыслится обыкновенным водоемом, никакая она не огненная и даже не светящаяся. Какие-либо параллели с полярными сияниями отсутствуют. Но это явный признак более позднего происхождения данного мифа, когда былые связи со своей северной прародиной шумеры-переселенцы уже запамятовали. Или вполне вероятно, что редактировал миф семит-аккадец, который ничего не знал о полярных сияниях и пытался рационализировать северный миф. История с волшебным цветком, в сущности, — наша сказка об аленьком цветочке. И если не читать специальные исследования по мифологии и фольклору, то не сразу и сообразишь, что путешествие героя происходит в иной мир, который изначально мыслился лежащим в заповедном полярном крае, внутри горящего в небе аврорального овала. Да и Змей, который похищает у Гильгамеша цветок бессмертия, проживает в норе и как-то не тянет на знаменитого Мирового Змея, охраняющего вход в райский сад.

Тайна Мирового Змея заключается в том, что его образ космического происхождения. Его родина — небо северных широт. Другое дело, что с некоторого времени его стали отождествлять с настоящими живыми змеями. Так возникли предания о могучем хозяине подземного мира. Но это произошло уже позже, когда более сильные языческие боги низвергли Змея с небес. Книга Бытия использует этот древний сюжет и предлагает свою версию падения одного из прежних богов — падения в смысле приземления, но не утраты своих божественных черт. Культ Змея был чрезвычайно распространен в самых разных странах, и, в том числе, на Ближнем Востоке, где он поначалу соперничал с культом еврейского Бога. В книге Чисел (21:9) говорится, что когда израильтяне страдали в пустыне от ядовитых змей за ропот против Бога и Моисея, то Моисей получил повеление от Бога сделать медного змея и выставить его на знамя, чтобы всякий, ужаленный змеей, взглянув на знамя, оставался жив. И только царь Езекия (715–687 до н. э.) «истребил медного змея, которого сделал Моисей, потому что до самых тех дней сыны Израилевы кадили ему и называли Нехуштан» (IV книга Царств, 18:4). Поскольку время Исхода («эра» Моисея) традиционно относится к XIII в. до н. э., то период существования у евреев культа Змея составляет порядка полтысячелетия. Это огромный отрезок времени! Думается, что именно тогда и сформировалась укороченная (библейская) легенда о грехопадении.

Философ В. Н. Демин в книге «Загадки Русского Севера» заметил, что древнееврейское имя Змея Нахаш родственно древнеиндийскому его названию — наг (вспомним Нага и Нагайну из сказки Киплинга «Рикки-Тикки-Тави»). Смысл этих слов вполне объясняет русское слово «нагой» (в смысле «голый») — не таковы ли змеи? С этой точки зрения весьма примечательно, что свою наготу Адам и Ева осознали после разговора с нагом. Загадочная Ногай-птица, преграждающая путь Егорию Храброму в популярном на Руси духовном стихе, по своему изначальному происхождению тоже никакая не птица, а один из представителей древнеарийских Змеев-нагов (тот же Кощей). Ну, а слово Нехуштан, видимо, следует перевести как «стан Нага», или «змеиное святилище».

Имя библейского Змея — еще одно указание на его северное происхождение. Это наш давний знакомый, выходец с Русской равнины, который, в общем-то, и не очень изменил своим привычкам. Теперь, познакомившись с Книгой Бытия, мы узнали христианскую версию его падения. Согласно ей, Змей нарушил запрет Бога и был изгнан из рая. В раю как бы произошла смена караула, и на место Змея заступил ангел. Но сохранил ли наш герой при этом огненную природу? Ведь изначально он был Огненным Змеем! В Библии об этом прямо ничего не говорится. Есть, правда, одна подсказка. В Откровении Иоанна Богослова (20:10) сообщается, что Дьявол будет ввержен в огненное озеро, где и будет мучиться до скончания веков. Огненное озеро в центре земли — традиционная картина ада, и это, похоже, новый приют Огненного Змея. Следовательно, он не утратил своей огненной природы, его попросту «понизили в должности», стали представлять хранителем мира грешников, прислужником Дьявола и превратили в символ злобы (Матфей 23:33), лжи (Псалтырь 57:5), свирепости (Притчи Соломона 23:33) и коварства (Бытие 49:17).

Плохо быть старым богом…

Образ Сатаны пришел к нам со страниц Ветхого Завета, это еврейское название Дьявола — злого духа, царя ада и повелителя бесов. В Ветхом Завете слово «сатана» — еще нарицательное и воспринимается как прозвище безымянного врага, у которого могут быть и другие имена сходного значения, например, «лукавый», «враг» и т. д. По своей природе Сатана подобен ангелам, в кругу которых предстает перед лицом Бога Яхве (Иов 1:6). Его отношения с Яхве поначалу не ясны, хотя очевидно, что он зависим от Бога и боится его запретов (Иов 1:12; 2:6; Захария 3:2). Но человеку он, во всяком случае, враг и порочит его перед Яхве (Иов 1:9—10), выступая интриганом и наушником при дворе Бога. С особой враждой он относится к носителям сакральной власти в «избранном народе», будь то царь Давид (I Паралипоменон 21:4) или первосвященник Иисус (Захария 3:1–2), искушая их и вводя в грех. В этом смысле Сатана абсолютно схож со Змеем из Книги Бытия.

Многие отцы Церкви полагали, что в истории грехопадения Сатана использовал Змея в качестве орудия для искушения Адама и Евы. Позже большее распространение получило мнение, что обличье Змея принял сам Сатана. Толковая Библия разъясняет, что под семенем Змея в Книге Бытия понимается «потомство змия-искусителя, то есть чада диавола по духу, которые на языке Священного Писания именуются то «порождениями ехидны» (Матфей 3:7; 12:34; 23:33), то «плевелами на Божьей ниве» (Матфей 13:38–40), то прямо «сынами погибели, противления, диавола» (Иоанн 8:44; Деяния святых Апостолов 13:10). Змей и Сатана, таким образом, одного «рода-племени», это «близнецы-братья» и по «крови», и по духу, духу злобы и ненависти к человеку. Но если биография Змея нам уже вполне ясна и понятна, то происхождение Сатаны весьма темно и загадочно.

Известно, по меньшей мере, четыре современных интерпретации возникновения древнееврейской концепции Сатаны. Согласно первой из них, прежде, чем стать главой бесов, Сатана был одним из них. Однако нет никаких свидетельств о том, что когда-либо существовал некий демон по имени Сатана. Вторая интерпретация предполагает, что Сатана является персонификацией злых побуждений в самом человеке. Эта точка зрения принята за основу в иудаизме. При таком взгляде Яхве трактуется как Бог абсолютного добра, а все зло в мире считается происходящим от людей. Для подкрепления такого рода воззрений часто привлекаются легенды, приписывающие Сатане плотскую связь с Евой и зачатие Каина. Но в самом тексте Библии существует много мест, которые заставляют усомниться и в исключительной добродетельности Яхве, и в субъективном восприятии Сатаны древними евреями, а некоторые авторы Ветхого Завета (тот же Захария) вообще считают Сатану объективной реальностью. Третья идея о том, что Сатана был одним из слуг Божьих, но затем постепенно перешел ко злу, является не столько объяснением, сколько описанием произошедшей перемены. Она умалчивает о главном: почему и как это произошло. Четвертое же истолкование, согласно которому Сатана выступает персонификацией темной стороны Божества, того начала внутри самого Яхве, который препятствует благу, кажется нам наиболее достоверным.