— К сожалению, пока мало что могу вам сообщить. Сегодня днем я разговаривал с инспектором Райтом, но он и сам пока в недоумении: слишком мало улик и слишком много подозреваемых.

— Слишком много подозреваемых? — переспросил Артур Джералдайн. — Вы хотите сказать, что мы все под подозрением?

— Рад это слышать. Я-то думал, что на роль убийцы наметили меня одного, — сказал Бэзил Райл.

— Послушайте, Бэзил! Только потому, что у вас были разногласия с…

— Разногласия? — Молодой человек желчно рассмеялся. — Это вроде того, как доктор Джонсон назвал Бен Невис «не вовсе незаметной шишкой».[12]

Найджел посмотрел на Бэзила ничего не выражающим взглядом:

— Можно стать и на другую точку зрения: ваша ссора с Миллисент Майлз доказывает вашу невиновность.

— Изящный парадокс, — сказал Стивен. — Просим его пояснить.

— Убийство было предумышленным и тщательно продуманным. У Райла вряд ли хватило бы времени на подготовку с вечера четверга до вечера пятницы. А если он и обдумал все заранее, вряд ли стал бы навлекать на себя подозрение, повздорив накануне со своей жертвой. Кстати, из-за чего вы повздорили?

— Я предпочел бы не говорить об этом.

— Ох, Бэзил, бросьте разыгрывать благородство! — энергично вмешалась Лиз. — Мы же тут, надеюсь, друзья. Даже если вам хочется скрывать это от полиции…

— Ну, Лиз, раз вы настаиваете… — не выдержал Райл. — Я был в нее влюблен! И воображал, что и она… словом, что и у нее ко мне какое-то чувство. Оказалось, что я ошибался. Она вывела меня из этого заблуждения весьма бесцеремонно.

— Выяснив, что вы не можете ей быть полезны в переиздании романов? — спросил Найджел. — Примерно так?

Райл уныло кивнул и потупился. Лиз Уэнхем воскликнула:

— Давно пора вам было расстаться с вашим заблуждением! Волочились за ней, словно она ангел во плоти!

— Вы не перестаете любить человека, даже если он оказывается… если она…

Голос Бэзила, и так еле слышный, совсем замер. Никто не решался на него взглянуть. Неловкое молчание прервал Стивен Протеру:

— Ну вот, Бэзил вне подозрений. А как насчет других претендентов?

— Ни о ком нельзя сказать, что он вне подозрений, — ответил Найджел. — Пока еще — нет. Остальные претенденты, как вы изволили выразиться, тоже среди нас. Не считая, конечно, Киприана Глида.

Артур Джералдайн был возмущен:

— Послушайте, неужели вы намекаете на то, что мисс Уэнхем или… или я?..

— Полиция вынуждена подозревать всех, чье алиби не подтверждено. Сначала, естественно, они останавливаются на самых подозрительных и обычно бывают правы. Самый подозрительный — Киприан Глид, потому что у него были серьезные побудительные причины для убийства, алиби же его не подтверждено. Но ничего нельзя сделать, пока не найдено орудие убийства, выпачканная в крови одежда или запасной ключ от боковой двери.

— Ах, вот почему они выспрашивают, где мы были в субботу и воскресенье, — сказал Джералдайн.

— Да. Убийце надо было избавиться от оружия и прочего. — Найджел помолчал. — Видите ли, никто из вас не имеет безусловного алиби даже на то время, когда было совершено убийство. Мистер Джералдайн находился один у себя в кабинете с пяти двадцати до пяти пятидесяти — все это, в общем, приблизительно. Мистер Райл был один у себя с пяти двадцати пяти до шести. Мисс Уэнхем была одна у себя в комнате с пяти двадцати до пяти тридцати, а потом ушла из издательства — это подтверждается, — но она могла вернуться через боковую дверь, убить мисс Майлз и успеть к шести часам или чуточку позже на прием в Челси.

— Нет, это просто ни в какие ворота не лезет… Подумать, что Лиз… — с негодованием возразил Джералдайн.

— Я вам только объясняю ход рассуждений Райта. Он вполне допускает, что женщина могла надеть галоши на несколько номеров больше, чтобы ввести в заблуждение следствие. Кроме того, есть ведь еще и Протеру… Мисс Сандерс подтверждает, что он покинул здание в пять двадцать. Мы знаем, что он сел в поезд шесть ноль пять на вокзале Ватерлоо, потому что друзья встретили его потом на станции. Он утверждает, будто шел на вокзал пешком через Хангерфордский мост. Но ведь он тоже мог проскользнуть назад через боковую дверь…

— Нет, не мог, — прервала его Лиз. — До пяти тридцати дверь изнутри заперта на засов.

— Но я мог отодвинуть засов, — услужливо предложил Стивен, — пройти через приемную, а потом…

— Стивен, не смейте говорить глупости, — укоризненно прервала его Лиз. Она еще никогда так явно не выказывала своей привязанности к этому человеку.

— Все эти вбегания и выбегания — полная чушь, — заявил Артур. — Вас бы заметили, если бы вы сюда возвратились. Особенно в пять тридцать, когда многие сотрудники уходят через боковую дверь.

— Меня угнетает этот разговор. — Щеки Лиз Уэнхем горели. — Предполагать, что кто-то из нас способен совершить убийство, просто нелепо — во всяком случае, такое убийство…

— Ладно, допустим, — сказал Стивен. — Мы четверо — слишком порядочные люди, чтобы убить даже Миллисент Майлз. Значит, путем исключения приходим к выводу, что убийца — Киприан Глид. Не сомневаюсь, что у него есть неопровержимое алиби, которое знаменитый сыщик Стрейнджуэйз в конце концов опровергнет.

— Нет. Он говорит, что был у себя дома один с четырех тридцати до семи. Он не может этого доказать, а мы не можем этого опровергнуть. Пока. Он говорит, будто ждал свою мать, условившись с ней о встрече по телефону. Он позвонил ей сюда во второй половине дня накануне и ждал ее от пяти тридцати до шести тридцати. В это время у него никого не было, потому что он хотел поговорить с ней наедине.

— Вы предполагаете, что он все это выдумал? — спросил Джералдайн.

— Если бы он заботился об алиби, он, по-моему, сочинил бы что-нибудь получше. Да и Мириам Сандерс подтверждает, что соединяла их по телефону в четверг после обеда.

— Ну тогда это решает дело.

— Увы, нет. Киприан мог позвонить матери и условиться о встрече здесь. Или уговорить Мириам Сандерс, чтобы она подтвердила этот телефонный разговор.

— Но…

— Она его любовница. И, по-моему, смотрит ему в рот.

— Мириам! — воскликнула Лиз Уэнхем. — У нее же диплом с отличием по истории!

Даже Бэзил Райл не удержался от смеха. Покраснев, Лиз добавила:

— Я не хочу сказать, что женщины-историки не спят с мужчинами. Но она умная девушка и к тому же честолюбива, она ни за что не спуталась бы с таким никчемным слизняком, как Глид.

— Ах, Лиз, — сказал Райл. — Я тоже умный и честолюбивый, а смотрите, с кем я спутался.