– Щас.

– Мам, смотри какой дядька смешной!

– Щас.

Ты уже привыкла, что я занята, зовешь просто так. Такой прикол у тебя.

Я всегда как бы чем-то занята – готовлю ужин или тру пол, решаю какие-то вопросы по телефону, пересаживаю цветы, бегу по торговому центру, слушаю аудиокнигу по маркетингу, вяжу тебе шарфик. Полно дел, зашиваюсь, Алис, щас!..

Потом я жалуюсь на саму себя Наташе. Время – полночь. Ты спишь у меня на коленях, мультики кончились, и тебе стало скучно. Я пью цветочный чай с медом и яростным шепотом делаю себе харакири. Я плохая мать. Ты растешь как-то параллельно со мной. Я успеваю тебя покормить, причесать, пролистать твои тетрадки, погладить одежду и неприцельно, куда успею, поцеловать на бегу. А потом меня снова захватывает водоворот каких-то дел… И снова «щас… щас…»

Мы рассуждаем об иллюзиях. Что есть – сотрясание воздуха, а что – настоящая жизнь. Поочередно низвергаем с пьедестала насущные дела и дела сердечные, называем суетой зарабатывание денег, но потом, словно опомнившись, ставим материальное благополучие во главу угла, а все остальное отодвигаем на второй план. У меня неспокойно на душе. Ты сопишь носом, уткнувшись мне в колени, и я с ужасом вспоминаю, что забыла твои капли от насморка у мамы. Вот о чем надо было думать, а все другое могло бы подождать. Но Наташа говорит: «И хорошо, что забыла. Все эти капли вызывают привыкание».

И куда бы мы ни ткнулись, все оборачивается суетой, иллюзией важности и первостепенности. Я не рада тому, что твоя бабушка посвятила нам всю свою жизнь, в то время как она очень хотела быть художником. А теперь у нее плохое зрение, и она лепит невероятные панно из глины практически наощупь. Ее талантище очень долго дремал под гнетом более важных дел!.. Так кому стоит подарить свое время? И вообще, себя? Кого не спроси, никто не знает, где кончаются иллюзии и начинается жизнь. Никто!

Есть версия, что иллюзии – это единственная реальность. Или что реальность и иллюзии – это синонимы, имеющие различие лишь в оттенке значения (верю – не верю, правда – ложь), маски (1. Маскарадные перевоплощения) одного и того же бытия. Все трудности – в нашей голове и все радости – там же. И любовь. И страхи. И надежда на лучшее будущее. Это мы расставляем акценты важности и назначаем иллюзией то, что на наш сиюминутный взгляд не имеет ценности. Но завтра все меняется, и призрачным оказывается то, во что верил годами.

Сегодня шла в гости к маме. Был вечер. И на западе был малиновый закат. Я давно не смотрела в небо. Раньше это вызывало у меня чувство восторга и спокойствия – не спеша двигаться вечером на запад. И в голове кружились невероятно красивые иллюзии. Без строгих очертаний, без какой-то цели… просто все это было ради чувств. Ради красоты и мира в душе. Я ощущала невероятный покой и уверенность в том, что это – настоящее, вот она – настоящая жизнь. Вот так надо жить – наслаждаться, быть благодарной и всегда чуточку восхищенной жизнью. И сейчас я захотела вдруг развернуться и пойти на запад. Но я вспомнила, что меня ждут трудности, которые я сама себе придумала – те же иллюзии, только тяжелые, с привкусом желчи во рту. Я посмотрела на красное, трепещущее в пыли, солнце, выдохнула и вошла в подъезд.

Помню, какое потрясение я испытала, наткнувшись на статью о цикличности научных открытий. В школе мы этого не проходили. Никто не говорил нам: «Ребятки, вы, конечно, крепко заучите ньютоновскую механику, но лет через “-дцать” кое-что станет неправдой. Не то, чтобы Ньютон всех обманул, просто такова природа представлений о мире. Любая доказанная иллюзия неизбежно превратится в пыль, когда на смену ей придет новая. И сначала ее распнут, затем начнут присматриваться, измерят, найдут доказательства, потом примут за истину и, в конце концов, опровергнут, как заблуждение».

Когда-то люди договорились считать, что Земля – это плоский диск, который держится на трех слонах, а те, в свою очередь, стоят на черепахе, которая плывет в океане. Священники трясли бородами, подтверждая неопровержимую истину. Кстати, в Ветхом Завете об этом нет ни слова. Потом Земля была шаром, вокруг которого все вертится. Теперь оказалось, что мы крутимся вокруг Солнца. Недалек тот день, когда мы поймем, что просто мерцаем в черной дыре. Или вообще – давно уже не мерцаем. Как в фильме с «Другие»[41], где семья думала, что в доме поселились призраки, а в конце оказалось, что они сами призраки и есть.

Учитель, который преподавал нам геометрию и алгебру, в своих объяснениях нового материала часто произносил эту фразу: «Ученые договорились считать это тем-то или называть это так-то…». Думаю, он прав, и наука действительно действует в рамках договоренности на определенный момент времени. Главное условие – в рамках действующих аксиом суметь измерить и доказать свою теорию, договориться со своими коллегами. И когда научный мир не сможет найти ни одного аргумента против доказанного утверждения, он примет его за истину. Хотя и тут есть те, кто «мутит воду», например К. Гедель[42]убедительно заявил, что «если можно доказать какое-либо утверждение, то можно доказать и его противоположность».

Брр… зачем все это женщине?

Принято считать, что женщине неинтересны подобные вещи. В некоторых странах это даже принято за аксиому. В этом смысле реклама – идеальный срез представлений общества о том, чего хочет женщина. Рекламщики тратят миллионы, чтобы изучить потребителя, и, в соответствии со своими сомнительными многотомными исследованиями, делают ролики, где женщина кричит от ужаса, если пятно на рубашке не отстирывается. Нет, лучше не смотри телевизор.

Некоторые слишком серьезны для того, чтобы владеть истиной.

Чеширский Кот: «Серьезное отношение к чему бы то ни было в этом мире является роковой ошибкой».

Алиса: «А жизнь – это серьезно?»

Чеширский Кот: «О да, жизнь – это серьезно!

Но не очень…»

Льюис Кэрролл. «Алиса в стране чудес»

В русских сказках дурак всегда самый везучий. И я всегда думала: «За что столько счастья дуракам?» Вот братья у него – и старательные, и ловкие, и предприимчивые, а дурачок всех смешил-смешил своими глупостями, а в конце – хлоп! И царевна, и половина царства в награду.

Умный любит крепко думать. Он не просто думает, он представляет, какие трудности его ожидают. Час думает над ними, день думает, и к концу второго года готова Великая Китайская стена, которую из космоса видно. Он шумно вздыхает и складывает лапки. Говорит: «По всему видно, что у меня ничего не получится». И большинство его радостно поддерживает.