— Отлично! — воскликнул довольный Уинстон. — Я хочу поговорить с ним. — С этими словами он поднялся из-за стола и сказал Марине: — Приходите на причал, когда будете готовы. Но не торопитесь особенно — мне нужно еще поговорить кое о чем с механиком.

Марина пошла за шляпой в спальню, раздумывая, брать ли ей с собой плащ. Но решила, что если уже утром тепло, то днем наверняка будет жарко.

Она надела большую соломенную шляпу, на которой вместо зеленой вчерашней красовалась ярко-розовая лента — в тон платью.

«Наверное, ветер сорвет ее, если мы поедем очень быстро, — резонно подумала она, — но я сниму ее потом, когда спущусь к причалу».

Марина знала, что шляпа ей к лицу, и, когда вчера они ходили по Помпеям, она поймала восхищенный взгляд Уинстона, устремленный на нее.

Но сейчас с упавшим сердцем подумала, что едва ли он станет ею восхищаться сегодня — ведь она блондинка, а та, кого он целовал вчера вечером, — брюнетка.

«Всем известно, блондинам всегда нравятся брюнетки», — уныло размышляла она, но усилием воли заставила себя встряхнуться.

Да, это так, но она по крайней мере проведет с ним вместе целый день, а уж после ей будет совсем не важно, с кем он и кого целует.

Не желая терять ни минуты времени, она быстро спустилась по лестнице и выбежала в сад.

Пчелы уже вовсю жужжали над цветами, и бабочки, казалось, еще более яркие, чем вчера, резвились в воздухе, когда она по крутым ступенькам стала спускаться в бухту.

Она видела внизу Уинстона, разговаривающего с механиком, и моторную лодку, сверкающую на воде ослепительным белым пятном.

Марина подошла к ним, и Уинстон с улыбкой повернулся ей навстречу.

— Все готово, — сказал он, — и теперь посмотрим, какие рекорды мы сможем побить!

— А что, мы действительно можем побить рекорд?

— Попробуем, — ответил Уинстон. — В то же время, если мы вернемся и просто скажем, что прошли сто миль в час, нам никто не поверит!

— Я уверена — это просто невозможно! — улыбнулась Марина.

Они медленно вышли из маленькой гавани, и Уинстон направил лодку в открытое море.

Он стоял у штурвала, а Марина — рядом, ухватившись руками за деревянную стойку прямо перед собой.

Когда они удалились от берега, она сняла шляпу и, нагнувшись, бросила ее в каюту позади себя.

— Вам не нужно загорать, — заметил Уинстон.

— Почему?

— Потому что женщины должны быть белокожими, как мраморные богини, — заявил он вдруг.

— Не думаю, что я так быстро загорю, — ответила Марина. — К тому же сейчас нет солнца.

Это была правда.

Солнце, всходившее с таким великолепием, кажется, решило скрыться. Небо стало затягиваться серой дымкой, а на севере появились зловещие темные облака. «Они, наверное, уйдут», — с надеждой подумала Марина.

Ей нестерпимо было думать, что именно сегодня не будет солнца.

Лодка легко разрезала носом воду, а Уинстон все увеличивал скорость, и скоро Марине стало казаться, что они летят над водой.

Вдали от берега на море началось волнение, и оно было гораздо сильнее, чем вчера. Волны с огромной силой ударялись о нос лодки, и она, казалось, готова была на полной скорости выскочить из воды.

Марина посмотрела назад.

Они уже были далеко от берега, и горы на горизонте поднимались все выше и выше.

Четко выделялась громада Везувия — над ним, словно призрак, курился тоненький, едва заметный дымок.

Еще можно было рассмотреть Неаполь и сразу перед ним — маленький остров Капри.

Но они стремительно удалялись, и скоро уже ничего нельзя было различить, кроме очертаний гор.

Было так необычно и весело оказаться окруженной со всех сторон морем, далеко от человеческого жилья.

Но вдруг в моторе послышалось какое-то шипение, потом — бульканье, и он замолчал.

— Проклятие! — вырвалось у Уинстона.

— Что случилось? — удивленно спросила Марина.

— Я должен это выяснить, — ответил Уинстон. Он снял свой легкий летний плащ и так же, как

Марина шляпу, бросил его в каюту позади себя. Потом закатал рукава рубашки и открыл люк, так что теперь ему был виден двигатель.

— А вы знаете, что там случилось? — спросила Марина.

— Могу только догадываться, — ответил он. — Там может случиться целая куча всяких вещей, и если бы я был более благоразумным, то взял бы с собой механика.

«И он бы все испортил!» — подумала Марина.

Она, конечно же, не сказала этого вслух, но ей сейчас так хотелось побыть с Уинстоном наедине! Это было что-то, чего раньше она никогда не испытывала, и то, чего она не должна была сейчас делать.

Не очень благовоспитанная девушка просто мечтала бы прокатиться в моторной лодке, оснащенной всеми современными удобствами, даже не зная, куда ее везут. Марина же отлично сознавала, что это шокировало бы не только ее мать, но и всех их знакомых еще с тех времен, когда они жили в Суссекс-гарденз.

Марина помнила женщин, которые приходили к ее матери в те дни, когда они принимали гостей, и тех, кто приходил на прием к ее отцу.

Гостиная в их доме всегда служила еще и комнатой ожидания. Марина иногда заглядывала туда, чтобы полюбоваться на модно одетых дам в соболях и со страусовыми перьями на шляпках, листающих иллюстрированные журналы, которые каждое утро выкладывала на стол прислуга.

Иногда после них оставалось благоухание дорогих духов, и, когда они направлялись из гостиной во врачебный кабинет ее отца, Марина слышала шелест их шелковых нижних юбок.

Да, эти дамы, несомненно, были бы шокированы ее поведением, но ведь они никогда не узнают об этом, так почему она должна о них думать?

Уинстон, уже наполовину скрывшийся в люке, вынырнул оттуда и сказал Марине:

— Там в каюте у меня в ящике есть документы. Принесите мне их, пожалуйста. Среди них должна быть схема лодки.

Марина спустилась в каюту.

Когда она, найдя бумаги, поднималась наверх, чтобы отдать их Уинстону, то поняла, что волнение на море заметно усилилось.

Лодка неистово раскачивалась на волнах, и неожиданно ее так бросило вперед, что Марина вынуждена была за что-нибудь ухватиться, чтобы устоять на ногах.

Уинстон сидел на полу, изучая схемы, которые она ему принесла.

— Я смогу вам помочь? — спросила она.

— Не сможете, пока не изучите керосиновый двигатель.

Марина оглянулась, оценивая путь, который они проделали. Теперь невозможно было разглядеть даже горы на горизонте. На них быстро опускался какой-то серый туман, и, приглядевшись, Марина поняла, что это приближается дождь.