А это заявление, которое ты сжег? Это был всего лишь черновик, я заполнила форму онлайн.

Еще за день до этого в школе я нажала кнопку «отправить». Ты сильно опоздал, и ты даже не подозревал этого. Позднее тем же вечером моя спина так болела, что я не могла на ней лежать. Я очень устала, поэтому уснула, распластавшись на матрасе. Мне все еще хотелось улыбаться, но сон овладел мной.

Я не уверена, но кажется, в промежутках между снами я открывала глаза и видела маму, сидящую в изножье моей кровати и держащуюся руками за голову.

Мама,

на следующее утро я увидела тебя на кухне.

– Как ты можешь оставаться с ним? – спросила я. – Ты не видишь, что он такое?

Ты помолчала, а потом сказала:

– Конечно, вижу.

– Но тогда почему…

– Потому что… потому что…

Твой голос казался уставшим и неуверенным.

– Почему!

Я почти кричала, перегибаясь через столешницу, а ты взялась за сковородку. Ты посмотрела на меня.

– Потому что иногда у тебя нет выбора.

Я не сводила с тебя глаз. Выбор есть всегда.

Ты пожала плечами:

– Он не нарочно такой. Он просто не знает, как удержать все то, что он не может контролировать, то, что кажется ему настоящим.

Он никогда не видел настоящую меня.

Хотя это было не совсем точно. Он видел меня. Ту, которая напоминала тебя в прошлом.

Меня, которая хотела быть свободной. Ты заперла нас в этой клетке с замаскированными под стены прутьями. Когда-то мы управляли миром с трона на вершине горы. Когда-то ты была королевой. Это было очень и очень давно. Я отошла от стола и повернулась к двери.

– Ты находишь для него оправдания, мама. Еще много лет назад нам нужно было собрать вещи и уехать.

– Мы уедем. Элли, я…

– Я не хочу ничего слышать, мама.

В моей голове жило достаточно лжи. Я не хотела добавлять к этому твое вранье.

Август,

в пятницу я не пошла в школу. На моей коже темнели синяки, а под ней порхали бабочки. Черные и синие пятна выглядывали из-под моих безразмерных футболок, а в животе трепетали чувства. Мне хотелось тебя увидеть. Несмотря на то, что от одной мысли о встрече с тобой меня разбирало волнение.

Целый день и вечер я рассматривала разложенные на полу фотографии Колумбийского университета. Отец их не тронул. И хотя он был дома, я все равно осмелилась смотреть на них. Я водила пальцами по изображениям классической архитектуры, колонн, красивых красных кирпичей. Я распечатала так много фотографий, что у школьного принтера стали заканчиваться чернила и последние пару снимков представляли собой черно-белую мешанину с вкраплениями других цветов.

Это не имело значения. Я сидела среди этих фотографий, и мне казалось, что я там. Я была одним из размытых пятен с рюкзаком, входящих в главный корпус. Мое место было среди колонн: камня и зеленых газонов, где я могла сидеть и погружаться в раздумья рядом с бронзовой копией «Мыслителя» Родена. Я не слышала крики телевизора, доносившиеся из коридора, не чувствовала боли в ребрах, не думала о том, что я сижу в доме с потрескавшейся и осыпающейся краской и мне приходится запирать свою комнату на ночь.

Я была там. Не здесь. И я была счастлива. Я взяла в руки каждый снимок, словно они были отлиты из золота, а потом спрятала их. Я сделаю свои фотографии. Очень скоро.

Я уснула с улыбкой на лице.

* * *

Несколько часов спустя я услышала: тук-тук-тук! Стук в окно разбудил меня, и я села кровати. Я поспешно бросила взгляд на дверь и выдохнула. Все так же закрыта. Я посмотрела в сторону окна. Может, это ветер? Дерево? Я никогда не замечала, как близко от моего окна растет ветка.

Тук-тук-тук! Камешки. Кто-то бросал в мое окно мелкие камешки. Я прищурила глаза, откинула одеяло и подбежала к окошку. Я выглянула на улицу и, увидев тебя, затаила дыхание.

С широчайшей улыбкой ты сидел на той самой ветке. В руках у тебя была пригоршня камней. Ты выглядел так, словно тебе снова двенадцать. Открыла окно и, высунув голову, прошептала:

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Ты не можешь прочитать такое эссе, а на следующий день просто не прийти в школу. Вчера ты ракетой вылетела из класса, а потом целый день избегала меня.

– У меня и в мыслях не было избегать тебя.

Да, я действительно тебя избегала.

– Я был на грани сердечного приступа.

– Сомневаюсь. – Я облокотилась на оконную раму. – К тому же… терпение – великая благодетель.

– Я не очень-то благодетельный.

Я улыбнулась.

– Я заметила.

Я сглотнула, обернулась на свою комнату и сказала:

– Тебе лучше уйти.

– Пойдем со мной.

– Ты с ума сошел?

– Пожалуйста. Я хочу тебе кое-что показать.

– Август, я не могу выйти из дома.

– Ой, да ладно тебе. Разве это жизнь без риска? – Ты протянул рукой и указал пальцем на трельяж. – Мы недолго.

Я высунулась из окна. Трельяж выглядел крепким, спуститься по нему ничего не стоило. Это обещало быть первым из множества приключений. Я снова взглянула на тебя и улыбнулась. Тут я заметила, что с твоего лица исчезла улыбка, и ты смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Я недоуменно моргнула.

И увидела, как ты пристально меня разглядываешь. В моей маечке. Со всеми пестреющими на моей коже синяками.

Я сделала шаг в глубину своей комнаты, чтобы спрятаться в тень. Я почувствовала себя голой и уродливой. Я почувствовала, как воздушные шары, на которых парило мое сердце, лопались один за другим. Ты видел меня. Меня настоящую. Со сломанными частями.

– Август, уходи.

Я взялась за раму окна и потянула ее, чтобы опустить, отгородиться от тебя…

…но ты протянул руку и не позволил мне закрыть окно.

– Элли.

– Просто уйди.

– Что произошло?

– Август… – Печаль накрыла меня, как приливная волна. Она яростно схватила меня за горло. – Уходи, – процедила я сквозь зубы.

– Элли Уокер. Пожалуйста, не закрывайся от меня. Расскажи мне, что случилось.

И несмотря на то, что я с трудом могла дышать, что я пыталась выбраться из течения, обволакивающего меня отчаянием и шепотом голосов, я вдруг поняла, что хочу рассказать тебе. Я хочу рассказать тебе все.

– Элли, прошу.

Твой голос сорвался.