— Ублюдки на подходе! — предупредил Финан с кормы «Сперхафока».

Две небольшие рыбачьи шаланды, до отказа набитые воинами Этельхельма, на веслах шли к нам, но пока были еще довольно далеко. Гребли они усердно, однако лодки валкие, тяжелые и тихоходные. Мы втащили на борт последнюю женщину с ребенком, потом оттолкнули «Сперхафок» от берега на глубокую воду.

— Гребцы, навались! — вскричал я. — Финан, посади птичку на нос!

Тут мои парни загоготали. Им нравилось, когда вырезанный из дерева ястреб красовался на штевне. По правде сказать, он больше смахивал на орла, чем на ястреба, потому что клюв получился длинноват, но глаза у фигуры были дикие, а вид хищный. Финан и двое его помощников насадили птицу на место и забили два клина, чтобы закрепить. Команды двух шаланд, заметив, что мы идем на восток, к ним, перестали грести и теперь стояли с копьями в руках. Однако то ли появление на штевне хищной головы, то ли разбегающиеся полоски белой пены убедили их сесть и отчаянно заработать веслами в направлении южного берега. Они боялись попасть под таран.

— Навались! — поторопил я гребцов.

Те налегли на вальки, заставляя «Сперхафок» бежать быстрее. Гербрухт и еще двое выбирали главный фал, поднимая парус. Шаланды продолжали удирать от нас. Я слышал, как командир заставляет гребцов не жалеть сил. Я правил на них. Поймав ветер, наш корабль словно скакнул вперед. Оказавшись на расстоянии броска копья, я увел рулевое весло на себя, и «Сперхафок» уклонился от цели, приняв к противоположному берегу реки. Мы легко могли бы потопить обе лодки, но вместо этого я избегал столкновения. Не потому, что боялся. Просто перед тараном нас наверняка бы забросали копьями, а я не хотел, чтобы хоть кого-то из команды «Сперхафока» ранили или того хуже. Мы улизнули, и это само по себе было победой.

С десяток копий полетели в нашу сторону, но ни одно не достало нас, а вскоре мы уже шли на восток, к открытому морю. Гребцы втянули весла и убрали их. Гербрухт закрепил последний шкот паруса, и я передал ему рулевое весло.

— Просто следуй течению реки, — велел я. — Потом примешь на север. Мы идем домой.

— Хвала Богу, — пробормотал фриз.

Я спрыгнул с рулевой площадки. Двое наших пленников: высокий, богато одетый дан и низенький священник — стояли под охраной у мачты. Авирган, в мокрой одежде, в обществе двух своих сотоварищей по бегству, расположился рядом с пленниками с мечом наголо и осыпал их издевками.

— Оставь нас, — сказал я ему.

— Я…

— Оставь нас! — рявкнул я: Авирган меня раздражал.

Он отправился к Эдгифу и ее спутницам на корму, я же вытащил из-за пояса короткий нож.

— У меня нет времени уговаривать вас отвечать на мои вопросы, — обратился я к двоим посланцам. — Так что выкладывайте все как на духу, или я ослеплю вас. Когда умер король?

— С неделю назад, — выпалил священник, дрожа от ужаса. — Может, дней шесть тому. Я потерял счет, лорд.

— Вы оставались с ним до конца?

— Мы были в Ферентоне, — процедил дан.

— Где он и скончался, — быстро добавил поп.

— Этельхельм тоже там был?

— Он находился при государе до последнего вздоха, — заявил Халдор.

— Это Этельхельм послал вас на юг?

Священник кивнул. Вид у бедолаги был перепуганный, и неудивительно. Я приставил короткий нож к левой его скуле, и он уже представлял, как лезвие погружается ему в глаз. Я шевельнул клинком.

— С какой целью он послал вас на юг? — строго спросил я.

Поп захныкал.

— Чтобы доставить леди Эдгифу и ее детей в безопасное место, — заявил Халдор.

Я не стал утруждаться, опровергая эту ложь. Эдгифу, может, и сохранили бы жизнь, упрятав в какой-нибудь монастырь, а вот ее детишкам сильно бы повезло, доживи они до следующей осени. Девочка, не обладавшая правом на трон, имела шанс выжить. Хотя Этельхельм, скорее всего, пожелал бы избавиться от всего выводка.

— Король действительно разделил королевство? — был следующий мой вопрос.

— Да, лорд, — промямлил священник.

— Этельстан — король Мерсии? — уточнил я. — А кусок куньего дерьма по имени Эльфверд правит Уэссексом?

— Король Эльфверд правит Уэссексом и Восточной Англией, — подтвердил отец Хедрик. — А Этельстан наречен королем Мерсии.

— При условии, что витан узаконит последнюю волю короля, — добавил Халдор. — А этого не случится.

— Почему?

— С какой стати члены совета согласятся терпеть бастарда королем Мерсии? Эльфверд должен править всеми тремя королевствами.

Тут они, скорее всего, правы. Западносаксонский и восточноанглийский витаны, оба находящиеся под влиянием Этельхельма, никогда не согласятся признать Этельстана королем Мерсии. Они проголосуют за объединение всех трех государств под властью Эльфверда.

— Так вы не считаете себя обязанными выполнять последнюю волю короля? — осведомился я.

— А ты намерен? — воинственно спросил Халдор.

— Он ведь не был моим королем, — напомнил я.

— Полагаю, диктуя свое завещание, король Эдуард находился не в здравом уме, — заявил дан. — А раз так, я не обязан уважать его последнюю волю.

Я был согласен с Халдором, что Эдуард спятил, когда разделил свое королевство, но не собирался признавать этого.

— Где находился король Этельстан, когда умер его отец? — переменил я тему.

Халдор насупился при слове «король», но сумел сдержать гнев.

— Насколько мне известно, Фэгер Кнапа до сих пор в Сестере, — ледяным тоном заявил датчанин. — А быть может, в Глевекестре.

— Фэгер Кнапа? — переспросил я.

В его устах это прозвучало как имя, но это означало «красивый мальчик». Но слово «фэге» имело и иной смысл — «обреченный». В любом случае это явно было оскорбление.

Халдор холодно посмотрел на меня.

— Почему?

— Может, потому, что он смазливый? — предположил Халдор.

Нелепый ответ, но я пропустил его мимо ушей.

— А Этельхельм? — продолжил я. — Где олдермен теперь? В Лундене?

— Господи, нет! — вымолвил поп и вздрогнул, удостоившись хмурого взгляда дана.

— Нет? — переспросил я, и снова никто мне не ответил, поэтому я коснулся острием ножа левой щеки священника, прямо под глазом.

— Мерсийские войска захватили Лунден, — поспешно сообщил он. — Нам повезло улизнуть незамеченными.

Гербрухт раздавал приказы с кормы «Сперхафока». Выходя из реки Свальван, мы поворачивали на север, и корабль врезался в первую из больших волн широкого эстуария.

— Потравить тот шкот! — Гербрухт указал на шкот наветренного борта.