Когда-то фокусник по имени Сильвио научил меня играть в шахматы. Сильвио обучил меня и многим другим вещам, например читать и писать. Это было давным-давно, но я ничего не забыла. Я кивнула.

– Так я и думал! – засмеялся Джеофф. – Здесь на «Лимерике» мне очень не хватало компании. Давай сыграем партийку, посмотрим, на что ты способна!

С того дня почти в каждую свободную вахту мы с Джеоффом играли в шахматы. Поначалу он легко обыгрывал меня, но скоро я выучила все его уловки и хитрости. И потом уже почти никогда не проигрывала.

~

К югу от Сардинии нас накрыл шторм. Из Сахары в Средиземное море пришли сухие, жестокие ветра с мелким песком, который забивался во все углы и щели на корабле. Всякий раз, побывав на палубе, я начинала ужасно чесаться. Несколько суток мы шли против ветра и волн на юго-восток, сбросив скорость наполовину.

Я дежурила у дроссельного клапана. Этот клапан позволяет регулировать, сколько пара поступает в двигатель. Чем больше пара, тем выше скорость судна. Моя задача заключалась в том, чтобы уменьшать подачу пара всякий раз, когда корма поднимается над водой. Это очень важно. Когда корма приподнимается, винт может оголиться. В воздухе, без сопротивления воды, винт будет крутиться быстрее. Если не успеть вовремя прикрутить вентиль, двигатель разойдется не на шутку. А это очень опасно. От одного только звука ревущего двигателя у меня все внутренности переворачиваются. Это может вызвать серьезные повреждения и в двигателе, и в корпусе судна. В худшем случае корабль погибнет.

Мистер Буллворт был недоволен, что Джеофф поручил это дежурство мне.

– Разумно ли доверить жизнь всего экипажа обезьяне? – предостерегающе пробормотал он.

– Дежурство у дроссельного клапана всегда входило в обязанности моториста, – ответил Джеофф, и голос его в кои-то веки звучал немного серьезнее обычного. – А Салли Джонс ничуть не хуже других мотористов, с которыми мне довелось ходить.

Сама я ни чуточки не волновалась. Это было важное задание, но не трудное.

Однако на вторые сутки рано утром чуть было не случилось страшное.

В ту ночь мы стояли собачью вахту. Около четырех утра, перед тем как смениться, Джеофф поднялся на мостик, чтобы смазать рулевую машину. Я осталась в машинном отделении одна и полностью сосредоточилась на дроссельном клапане.

Вдруг – как раз когда нос корабля нырнул в волну – меня сзади обхватили две сильные руки. На секунду я подумала, что это Джеофф – решил надо мной подшутить. Но нет. Руки были грубые и черные от сажи.

Корма судна начала медленно подниматься над водой. Именно сейчас мне надо было приготовиться и, если что, прикрутить клапан. Но руки крепко вцепились в меня, сковав плечи и грудную клетку. Я едва могла дышать.

– Ага! – прошипел мне в ухо Падди О’Коннор. – Пусть узнают теперь, что бывает, если доверить паровую машину обезьяне!

Я посильнее уперлась ногами в пол и попыталась вывернуться из объятий Падди. Одновременно я чувствовала, что наклон судна все увеличивается. В любую секунду винт может оголиться. Падди вцепился как клещ. В панике я мотнула головой и щекой задела плечо Падди. Вывернув шею, я вонзилась в него зубами.

Падди разжал руки и взвыл. И тут машина начала прибавлять обороты. Я бросилась к клапану и в последнюю секунду успела убавить пар.

Когда я обернулась, Падди стоял, схватившись за свое плечо. Белки его глаз ярко светились на черном, покрытом сажей лице.

– Проклятая скотина, ты укусила меня! – прошипел он.

И исчез в проходе, ведущем в кочегарку.

Через несколько минут вернулся Джеофф. Он, как всегда, улыбался, но его глаза внимательно меня изучали.

– Я услышал, что машина заработала вхолостую, – сказал он. – Ты, часом, не уснула?

Я покачала головой. Сердце все еще колотилось.

После этого случая я всегда была настороже и старалась не оставаться наедине с Падди О’Коннором. А еще перед тем, как лечь спать, я стала запирать каморку изнутри, хотя это и запрещено.

Через трое суток шторм стих. Мы шли дальше на восток и в течение двух дней должны были добраться до Суэцкого канала.

Но планы внезапно переменились. Пароходная компания телеграфировала капитану Андерсону новые распоряжения. Нам следовало немедленно изменить курс и двигаться к египетскому портовому городу Александрии. Там нас ожидал важный груз, требующий безотлагательной доставки.

На следующее утро мы с Джеоффом стояли на палубе, пока «Сонг оф Лимерик» заходила в акваторию александрийского порта между двумя длинными волнорезами. На рейде расположилось не меньше пятидесяти судов. Между ними толкались буксировочные катера, баржи, фелюги – египетские шхуны с косыми латинскими парусами. Ветер с берега был насыщен приятными ароматами и зловонием большого города.

Мы вошли во внутренний бассейн порта. Стоило нам только пришвартоваться, как у сходней столпились назойливые уличные торговцы. Капитан Андерсон велел вахтенному, дежурившему у трапа, никого на борт не пускать. Воры – это бич судов, стоящих в порту.

Сам он взял извозчика и поехал в портовую контору, чтобы разузнать все о грузе, который нам предстояло взять на борт. Вернувшись, он рассказал, что погрузки придется ждать три дня. Тем временем мы пополним запасы угля.

Примерно через час к нам подошла груженная до краев баржа с углем. Началась тяжелая, грязная работа: при помощи лопат, мешков и подъемного крана мы загружали уголь в трюмы «Сонг оф Лимерик». Грузили все, кроме капитана, первого штурмана и кока. И все равно потратили на это три дня. Меня это не смущало. Пока мы работали вместе, Падди О’Коннор не мог ко мне подобраться.

Когда трюмы были заполнены, первый штурман сообщил, что мы простоим в порту еще дня два. Наш груз задерживается. Что это за груз, штурман не сообщил. Капитан Андерсон тоже. По какой-то причине это держали в тайне.

Команду отпустили на берег. Возле шланга на палубе столпились матросы: все, кроме тех, кто оставался нести стояночную вахту, спешили поскорее смыть с себя угольную пыль. И вскоре по трапу сошла веселая компания моряков – одетые в свои самые нарядные сухопутные рубашки, гладковыбритые, с расчесанными и приглаженными водой волосами. Больше всех веселился Падди О’Коннор. Он без устали молол языком и бахвалился так, будто вся Александрия уже лежала у его ног.

– Ну, арабы, снимайте свои шляпы – или что у вас тут носят? Тюрбаны? Сегодня вечером вы увидите, как гуляют у нас на севере!

На пристани извозчики выстроились в очередь, чтобы отвезти всех желающих в город. Желая сэкономить немного деньжат, моряки набивались в экипажи по нескольку человек. Однако Падди О’Коннор не пожелал ехать вместе со всеми. Он нашел такси и, расплывшись в широкой ухмылке, уселся один на заднее сиденье.