— Вы же их видели! Одни желторотые юнцы.

— А! Ты о них! Тут я с тобой согласен.

Наступившее молчание показалось ей мучительно долгим. Наконец он поднял веки и посмотрел ей прямо в глаза.

— Но у тебя есть выбор. — Он больше не проронил ни слова, но все и так было ясно. Стоило лишь взглянуть на выражение его лица. Ночь обволакивала их темнотой, тишина стояла такая, что Флик казалось, будто она слышит биение собственного сердца.

А потом до них донеслась музыка.

Чудесная мелодия выпорхнула из дома, перелетела через живую изгородь, скользнула по газону. Прозвучали первые аккорды вальса. Демон наклонил голову и, не отрывая взгляда от Флик, протянул ей руки.

— Этот вальс мой, — прошептал он.

Сеть сомкнулась. Флик ощутила прикосновение ее мерцающих нитей. Однако Демон шелохнулся, предоставляя выбор ей.

Флик колебалась. Ей нравилось с ним танцевать, нравилось тепло его рук и нравилось прижиматься бедрами к его сильным ногам…

— Я не умею.

Ее голос прозвучал неожиданно ровно. Улыбка стала чуть шире, и в ней зажглось озорство.

— Я научу. Всему, что тебе полагается знать.

Она понимала, что речь идет не о вальсе, об этом говорил его тон, весь его вид. А совсем о другом, от чего у нее не хватит сил отказаться. Она должна попробовать. Узнать.

Она шагнула к нему. Он привлек ее к себе, одной рукой обняв за талию, второй сжав ее правую руку.

— Расслабься, и пусть ноги двигаются, как им заблагорассудится.

Не успела Флик опомниться, как они уже вальсировали. Поначалу они двигались медленно, но как только Флик вошла в ритм, закружились вихрем, поддавшись очарованию танца.

Темп замедлился, и она положила голову ему на плечо и прижалась к нему всем телом.

Музыка смолкла, они остановились и замерли на мгновение — оно показалось им вечностью.

Наконец Флик заглянула ему в глаза и прямо спросила:

— Что происходит?

Он выгнул бровь:

— Неужели не понятно? — И после паузы добавил: — Я тебя обхаживаю. Я за тобой ухаживаю. Называй это как хочешь.

— Зачем?

— Хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Мне трудно это понять.

Он секунду помедлил, взял ее за подбородок и повернул к себе ее лицо, прижался к ее губам. Его поцелуй становился все более настойчивым, властным. Ее губы приоткрылись, и она обвила его шею руками, еще крепче прижавшись к нему, ощутив всю мощь его охваченного страстью тела.

Оба дошли до той опасной черты, когда надо остановиться. Дыхание Демона участилось, когда рука Флик скользнула к внутренней части его бедра.

Он выпустил ее из объятий.

— Нам пора возвращаться.

Не успела она опомниться, как они вернулись в гостиную, обмениваясь с другими гостями пустыми фразами, в то время как Флик пыталась прийти в себя. Демон же был, как всегда, невозмутим, выдержан и хладнокровен.

На следующее утро, со стопкой книг под мышкой, Флик вышла из боковой двери, надевая на ходу перчатки, и вдруг наткнулась на каменную стену.

К счастью, стена была покрыта упругими мышцами и имела руки, которые обхватили ее, не дав упасть.

Она судорожно втянула в себя воздух, сдув кудряшки, упавшие на глаза.

Он схватил ее за плечи и отстранил от себя.

— Куда ты собралась?

Властный тон вызвал в ней бурю протеста. Вскинув голову, она шагнула мимо него.

— В библиотеку.

Он круто повернулся и пошел за ней.

— Я отвезу тебя.

Он даже не поинтересовался, согласна ли она, не говоря уж о том, что не счел нужным поздороваться. И это после того, что произошло между ними ночью.

— Спасибо, но я вполне способна самостоятельно вернуть книги и выбрать новые.

— Не сомневаюсь, — с вызовом произнес он.

Она хотела огрызнуться, но тут заметила вороных, запряженных в его коляску. Ее лицо мгновенно смягчилось, а глаза загорелись.

— Ох! Какие красавцы! — Она говорила благоговейно, отдавая должное несравненным коням, нетерпеливо рывшим копытами землю. — Новые?

— Да. — Демон шел за ней, пока она рассматривала вороных, восхищаясь их статями. Когда она замолчала, чтобы перевести дыхание, он добавил: — Я хотел немного на них проехаться, чтобы они начали привыкать к городскому движению.

Флик едва его слышала: ее внимание было поглощено стройными вороными. Воспользовавшись этим, он взял ее за руку и усадил в коляску.

— Они так хорошо держат головы! — Она уселась на сиденье. — А какой у них ход?

Едва выслушав его ответ, она снова затараторила о лошадях, а когда наконец умолкла, они уже выехали на дорогу. Демон ждал, когда Флик опомнится и обрушится на него с упреками за то, что он воспользовался ее слабостью. Но вместо этого она положила книги на сиденье и со вздохом откинулась на спинку.

Атаки не последовало, и Демон искоса посмотрел на Флик. Теперь взгляд ее был прикован не к вороным, а к его рукам, державшим вожжи.

Глаза у нее горели, на губах появилась восторженная улыбка. За всю жизнь он ни разу не позволил женщине управлять своими лошадьми.

Хотя вороных он приобрел совсем недавно, они были приучены к упряжке и оказались вполне послушными. Да и он будет рядом.

К тому же, сидя в седле, она управляется с поводьями лучше его самого.

Коляска покатила по дороге к Ньюмаркету. Вздохнув, он повернулся к Флик:

— Хочешь ненадолго взять вожжи?

Выражение ее лица сторицей вознаградило его за жертву: глубочайшее изумление сменилось огромной радостью, которая вдруг исчезла.

— Но… — она смотрела на него, надежда в ее лице боролась с неминуемым разочарованием, — я никогда не правила парой.

Он заставил себя небрежно пожать плечами:

— Это почти все равно что одной. Ну-ка отодвинь книги и садись поближе ко мне.

Она села так, что их бедра соприкоснулись. Ощутив жар в паху, Демон вложил вожжи ей в руки и прижал пальцы.

— Вот так. Чтобы ты правила одновременно одной рукой.

Флик кивнула. От радости она едва не лишилась дара речи. Он слегка откинулся назад, на всякий случай вытянув руку у нее за спиной, чтобы перехватить вожжи, если понадобится.

Флик трудно было придержать лошадей перед поворотом. Он скрипнул зубами, но не взял ее руки в свои. Постепенно она освоилась.

Демон обнаружил, что, передав вожжи Флик, получил большое преимущество: смог полностью сосредоточиться на ней — ее лице, фигуре, чудесных золотых волосах, которыми играл ветерок. Ее нежное лицо пылало от возбуждения и радости. И, глядя на нее, Демон был по-настоящему счастлив.