– А то как же. Разве я с пустыми руками возвращаюсь?

– Ну ладно, знаю я твои приколы. Спички принес из дома некурящей женщины?

– У дамочки… извините, у жертвы осталась записная книжка с еженедельником. Вот она.

Сухоруков сел за стол и сам же начал ее листать, – Нельзя сказать, что Наталья Марковна Рашель вела регулярный дневник, но изредка заносила определенные события в ежедневник. Последняя запись сделана пять дней назад. Читаю: «Ночью приперся Митька, искал Вику, думал, мы с ней бардачим. А я понятия не имею, где она шляется; Короче, домой он возвращаться не стал. До утра меня волтузил, никакого удовольствия, одни синяки. Утром рассказала Вике, а она на меня полкана спустила. Можно подумать, я сама его к себе завлекаю». Теперь оторвемся от записей. Митька – не кто иной, как муж Виктории Любовскои, который давно уже состоит в интимных отношениях с Натальей Рашель, и Любовская об этом, конечно же, знает, что подтверждают и другие записи, сделанные ранее. – Сухоруков положил на стол несколько фотографий. – Это позаимствовано из фотоальбома покойной. Здесь она изображена вместе с Дмитрием Александровичем Рогозиным, мужем Любовскои. Судя по всему, их роман длится не первый год. Странно, что при этом любовница и жена остаются подругами. В конце концов, у кого-то должно лопнуть терпение.

– И ты, Боря, считаешь, что оно лопнуло у Любовской и она покончила с соперницей? – спросила Задорина.

– Я ничегошеньки не считаю. Любовская, став директором фирмы, сделала подругу своей секретаршей и увеличила ей оклад в два раза. Вчера Любовская вылетела в Омск в командировку на двое суток и в час ночи находилась в полете.

Это подтверждено. Меня заинтересовал Дмитрий Рогозин. Дома его нет, а на работе сообщили, что он в отпуске. Мобильный телефон отключен. У покойной есть все его телефоны. Где искать Рогозина, я не знаю. В записной книжке много мужчин, но Наташа хранила только фотографии Рогозина. К тому же, она вдова. Ее муж умер пять лет назад. После его смерти она никого себе не нашла. А женщина очень эффектная, надо сказать. Выбор пал на мужа подруги, которому, извините, сорок девять лет. Странное пристрастие, а Рашель тридцать один.

– А Любовской двадцать семь, – добавила Ксения. – Смахивает на патологию. Впервые встречаю в жизни такой треугольник.

Пока они рассуждали, в кабинете появился помощник дежурного по городу.

– Факсом переслали акт медэкспертизы для вас, Степан Яковлевич.

Офицер подал длинную портянку Марецкому.

– Спасибо, Леша, а то я уже заждался.

– И что там? – спросил Сухоруков.

– Так-так-так… Смерть наступила в час ночи от удушья, это мы и так знаем. Так-так-так. Вот интересный пустячок. В желудке у трупа обнаружены непереваренные продукты. Лангусты, мидии, устрицы, а в крови завышенная доля алкоголя. Все говорит о том, что Наталья Рашель была пьяна. Но напилась, надо понимать, в дорогом ресторане. Свидетель утверждает, что домой она вернулась одна и через полчаса повесилась. Трудно поверить, что она одна ходила в ресторан. Не так их в Москве много, где подают такие деликатесы.

Сухоруков оживился.

– Фотографии покойной у нас есть. Можно приступать?

Марецкий глянул на капитана.

– Вот за это я тебя и люблю, Боря.

– Не волнуйся, Степа, я с пустыми руками не вернусь.

– А кто спорит.

Сухоруков взял со стола снимки и выскочил из кабинета.

– Толковые у тебя ребята, Степан, – улыбнулась Задорина.

– Других не держим. Ну что ты на все это скажешь. Ксения Михална?

– Связи между смертями Уткина и Рашель не вижу, кроме общего места работы. Ни в том, ни в другом случае мы убийства доказать не можем.

– А Любовская не связь?

– А где мотив? Ревность? Она не первый год знает, что муж ее отъявленный кобель, а тут вдруг заревновала и решила всех перебить, а Уткин так, под руку попался.

– Директорское место, – Я говорила с председателем директоров Громовым. Он мне сказал, что Любовская была крайне удивлена своему назначению и вопрос решился в последнюю минуту. Никто ее в кандидаты не прочил. А то, что она ему рожу расцарапала за хамство, ему хватило. Не убивать же мужика, если он тебя за ляжки ущипнул.

– Фу, какие слова, мадам Задорина.

– А ты не выводи меня из себя. Любовскую даже за уши к этому делу не притянешь. Нормальная баба с отличными характеристиками, всего своим трудом добилась без постелей и лохматых лап. Никто ее не толкал, ни за кого не держится, да еще муж подонок. Так можно кого угодно под топор подвести.

– Ну все, успокойся. Ишь развоевалась. Где твой холодный разум?

В кабинете повисла тишина. Больше всего обоих раздражало топтание на месте, время шло, а сдвигов никаких, вот и отыгрывались друг на друге.

Трудно понять, куда ты попал. Первый этаж разбит на три части – ресторан, бильярд, бар и еще одна дверь, куда не всех пускали. Для этого возле занавесок стояли двое амбалов.

Кто-то предъявлял им визитки, кого-то знали в лицо. В закрытое помещение попадали через бильярдную, и если вас пропускали, то вы оказывались в мини-казино. Несколько карточных столов и рулетка. Но это еще не самый главный уголок для азартных толстосумов. Здесь имелась еще одна дверь, скрытая от посторонних глаз. Две панели в етоле раздвигались, вы оказывались на лестничной клетке и могли подняться на второй этаж, где располагались отдельные кабинеты для серьезных игроков и делались очень крупные ставки. Существовал и третий этаж. Туда приглашались только избранные. Десять комнат с лучшими, отборными девочками. Обслуживали по высшему классу.

Вывеска на улице гласила: «Клуб гурманов». Не каждый мог стать членом клуба, а только по надежным рекомендациям, разумеется, за исключением так называемых халявщиков, к которым относились высокое милицейское начальство, налоговая полиция, некоторые чиновники прокуратуры и местные криминальные авторитеты. Скандалов в клубе не случалось. Из одного ручья в джунглях пьют воду и газели, и ягуары. Голые все равны. В коридоре третьего этажа могли столкнуться вор в законе, находящийся в федеральном розыске, и начальник уголовного розыска.

Разбирайтесь на улице, а тут нейтральная полоса. Одну из комнат занимал Дмитрий Рогозин. Он не развлекался, а жил здесь. Он не превратился в затворника, пользовался всеми возможностями предлагаемого сервиса, но здания не покидал. Больше того, он не спускался вниз и старался не выходить в коридор.

К нему в комнату имели доступ несколько человек. Директор заведения, его старый друг и партнер, метрдотель, несколько девочек, а главное – его телохранитель.

Странный тип, которого никто никогда не видел и которого не интересовало, что делается в притоне и в остальных тайных закутках клуба. Он приходил, когда считал нужным, ни с кем не общался, кроме своего хозяина, и не задерживался более десяти-пятнадцати минут.