– Говорила, говорила!

– Он повеса, – сказала старшая сестра и тут же прикусила язык.

Зачем она сообщила об этом девочкам? Близняшки выглядели шокированными.

– Откуда ты знаешь? – спросила Эмили.

Ванесса пожала плечами.

– Мужчины в своем кругу откровенничают. Я слышала, как они отзывались о Монти.

– Не верь Лейле, я никогда не говорила, что хочу выйти за него замуж, – заявила Эмили.

– Твой взгляд мне обо всем сказал, – смеясь, заметила Лейла. – Впрочем, это не имеет никакого значения. Мы начнем выбирать мужей только после того, как посмотрим, что нам предложит светское общество.

– Смени тему, Лейла, – попросила Эмили сестру и снова повернулась к Ванессе. – Так как же ты путешествовала с этими мужчинами? Кто тебя сопровождал?

– Отец отправил меня в путь с двумя охранниками, которые зарубили бы боевым топором любого, кто посмел бы косо взглянуть на меня. Но, слава богу, такого смельчака не нашлось. Я путешествовала в мужском костюме.

– Не может быть, – ахнула Лейла.

– Но это действительно так.

От изумления Эмили на некоторое время потеряла дар речи.

– Но это же могло привести к скандалу! – наконец произнесла она.

– Да, если бы меня разоблачили, – спокойно согласилась Ванесса.

Лейла и Эмили переглянулись.

– Наши гости, эти красавчики-аристократы, скоро узнают, что ты – женщина и путешествовала с ними, переодевшись мужчиной, – сказала Эмили. – Это все равно что разоблачение!

– Я же не знала, что они направляются к нам в дом. Не беспокойтесь, у них есть свои секреты, и, чтобы не выдать их, эти джентльмены будут молчать. И помните, мама делает этим людям одолжение, позволяя им гостить у нас. На всякий случай добавлю, что отец разрешил мне путешествовать в мужском костюме.

– Ты, наверное, запугала его, чтобы он позволил тебе выдать себя за юношу? – предположила Эмили. – Ты всегда легко обводила папу вокруг пальца. Мы с Лейлой до сих пор не возьмем в толк, как тебе удалось сбежать из дома на целых шесть лет! Никогда не прощу тебе этого!

– Эмили! – одернула ее Лейла.

Ванессе не нравилось, что Эмили заставляла ее испытывать чувство вины и оправдываться. Ведь она не могла открыть сестрам всю правду!

– Неужели ты бы хотела, чтобы отец отправился на чужбину один? – тихо спросила Ванесса.

– Я бы хотела, чтобы мы все уехали с ним!

– Через некоторое время после вашего отъезда мы стали просить маму переехать к тебе и отцу, – призналась Лейла.

– Но она всегда отвечала нам отказом, оправдываясь тем, что страдает морской болезнью, или тем, что в тропиках яркое солнце, которое испортит цвет лица, – проворчала Эмили. – В конце концов мама разозлилась и запретила нам говорить на эту тему.

– Ты знаешь, нам не нравится, когда она злится, – добавила Лейла.

Несмотря на всю смелость, Эмили отступала перед высшим авторитетом, каким была для девочек мать.

– Ну, теперь я вернулась, – промолвила Ванесса, – и не в моей привычке избегать конфронтации. Я нисколько не боюсь материнского гнева.

Напротив, Ванесса жаждала, чтобы этот гнев выплеснулся на нее, и тогда она дала бы выход своим долго копившимся эмоциям. Она была готова показать Кэтлин, что не боится ее и справится с чем угодно, даже со своей тайной внутренней привязанностью к ней.

То, что на следующее утро близнецы пришли к ней в комнату, не удивило Ванессу, хотя накануне они засиделись допоздна. Ванесса узнала, что произошло в жизни сестер за последние шесть лет, и немного рассказала о своей. Упомянув о рыбалке, на которую она ходила с отцом, Ванесса заметила, как Эмили неодобрительно поморщилась, и поняла, что не следует рассказывать воспитанным чопорной матерью сестрам о той свободе, которой она наслаждалась в Шотландии. Ее сестры превратились в молодых леди, которые придерживались взглядов, с детства привитых им родительницей. Должно быть, Кэтлин очень гордилась младшими дочерьми, но была бы обескуражена поведением и взглядами на жизнь старшей.

Близнецы вошли в комнату вслед за горничной, которая принесла завтрак. Ванесса уже была одета в плащ с низко опущенным на лицо капюшоном.

– Так вот как тебе удавалось сохранять инкогнито! – воскликнула Эмили, стоило горничной закрыть дверь.

Лейла залилась смехом.

– Тебе пришлось скрывать лицо, потому что в нем нет ничего мужского, Несса! – воскликнула она.

Ванесса распахнула плащ, и девушки застыли от изумления. Их поразило, как она была одета.

– Вот это да! – промолвила Лейла и захихикала.

– Ты собираешься вот так предстать перед мамой? – с недоумением спросила Эмили. – Давай я принесу тебе платье.

– В этом нет необходимости. У меня много одежды, но я не знаю, где мои сундуки – на чердаке или в моей старой спальне?

– На чердаке.

– Но они пустые. Мы уже распаковали твой багаж.

– Спасибо. Однако я все равно собираюсь поприветствовать маму в этом одеянии. Это не просто маскировка, именно так я ходила все последние шесть лет, наслаждаясь жизнью. Мне хочется, чтобы мама знала, как сильно я изменилась. Вы не поверите, но мужские штаны придают мне мужества. Я не боюсь нашу грозную мать.

– Она скучала по тебе, Несса, – робко вставила Лейла.

– Мы часто слышим, как она плачет, – добавила Эмили.

Ванесса была удивлена их словами, но сразу же отмахнулась от них. Если Кэтлин и проливала слезы, то, скорее всего, по убитому любовнику, а не по старшей дочери. Она печалилась из-за того, что ее застукали с Ратбеном, и это положило конец их роману.

– Мама будет очень рада, что ты наконец дома. Вот увидишь. Тебе не нужно ничего придумывать, чтобы встретиться с ней, – промолвила Лейла.

Им легко было говорить. Ванесса испытывала страх не перед матерью, а перед собственным гневом на нее. Думая о будущей встрече, она ощущала тошноту. Она не имела права в пух и прах разругаться с Кэтлин, которая была ее пропуском в светское общество, где Ванесса надеялась встретиться с Альбертом Ратбеном. Она намеревалась предложить этому человеку сделку или просто добиться от него разрешения на возвращение Уильяма Блэкберна. Ванесса еще не разработала четкий план действий, но у нее имелся целый месяц в запасе.

Кроме того, Ванессе предстояло разгадать одну загадку: почему Кэтлин старательно писала Уильяму все эти годы, хотя они расстались? Конечно, Уильям не читал этих писем, он сразу же бросал их в огонь и стоял у камина, наблюдая, как они горят. Но почему ее мать продолжала писать? Надеялась ли она на примирение? Или Кэтлин каким-то образом удалось устранить нависшую над семьей угрозу скандала? Содержание ее писем так и осталось тайной для Уильяма и его дочери. Может быть, все три брата Ратбен, присутствовавшие на дуэли, теперь покоились с миром, не оставив в семье никого, кто был бы готов выполнить угрозу? В таком случае Ванесса с отцом могли бы раньше вернуться домой! Все это ей предстояло выяснить у матери.