Девочка… моя… хорошая…

К разговору о сценарии мы возвращаемся после ужина, когда сидим на террасе, тянем из бокалов какой-то мудреный коктейль и любуемся закатом.

— Оборотни и вампиры совершенно не годятся, — замечаю я в никуда, а сама немного кошусь на мужа, который расслабленно смотрит на красно-оранжевые всполохи, словно мазками нанесенные на небосклоне самый великим художником. Лехес чуть не подпрыгивает в кресле и смотрит на меня ничего не понимающим взором.

— Вот ты неутомимая, Кира, — вздыхает он, — то план для устранения Пирогова придумаешь, то мне сценарий в другое русло повернешь.

— Он сам себя устранил, — вздыхаю я и совершенно случайно вспоминаю о Лизе. — Прислуга говорит, что она не выходит из бунгало. И все время плачет, — бурчу я, задумавшись. — Нужно ее навестить, что ли?

— Только без меня, — машет руками Леша. — А пока ты сходишь, я сцену какую-нибудь напишу. А то с тобой совершенно невозможно работать, — вздыхает он, оглаживая мою коленку. Ладонь задерживается лишь на минутку и деловито ползет вверх.

— Ведьма, Лехес, — напоминаю я. — Можно такой сюжет завернуть. Например, девице Татьяне нравится твой пианист. А он на нее не обращает внимания. Тогда она идет к бабке, и та привораживает мужика. А он идет снимать колдовство к опытной ведьме. Та помогает твоему герою, а взамен просит…

— Жениться на ней, — быстро перебивает меня Алексей. — Классный поворот, Кира. Ведьму играешь ты. Я парочку интимных сцен придумаю, — с азартом говорит он, довольно потирая руки. — Никаких других актрис я на эту роль не возьму. Не собираюсь я с левым бабьем обжиматься, — бурчит обиженно Воскобойников, как будто это я его заставляю.

«Красивый ход! — думаю я, заходя в комнату и набирая номер самого дальнего бунгало. — С Лешей и не поспоришь. Хотя ну какая из меня актриса!»

— Лиза, — говорю я в трубку, как только слышится хриплое «але!», — как у тебя дела? Хотела зайти проведать…

— Я скучаю по Игорю, — рыдает она в трубку. — И почему я не осталась в Бангкоке?

— Твое присутствие ничего не решило бы, — мягко замечаю я. — Что-нибудь слышно от адвокатов?

— Ему дают два года тюрьмы, Кира-а! — кричит в трубку Лизавета. — Как мне теперь жить?

— Как все, — пожимаю плечами я. — Пойдешь работать…

— Да ты с ума сошла, — вздыхает Лизавета. — Такие, как я, не работают…

— Тогда реви громче, — хмыкаю я и уже собираюсь повесить трубку, когда Лиза деловито интересуется.

— А ты правда не имеешь никакого отношения к Рупору Анжелики?

«Ага, — мысленно хмыкаю я. — Вот так я тебе и сказала!»

— Нет, что ты, — на голубом глазу вру я. — Понятия не имею, в каком сне Игорю Петровичу это примерещилось.

— Это программа рассчитала, — признается глупая Лиза. — Его сын от первого брака, Никита — программист. Вот он написал такую прогу, умеющую распознавать стиль автора. Каждый пишет по-своему. Стиль — это как отпечаток пальца.

— Может быть, — неохотно соглашаюсь я. — И что же дальше? Жутко интересно!

— Да ничего, — тяжко вздыхает Лиза. — В программу залили всевозможные статьи и записи блогов. Из ЖЖ, инсты… И просто сличили стили. Выпала твоя статья о юных биологах. Ты вроде в школе для какой-то газеты писала, — усмехается она. — Я сразу сказала Игорю, что это байда какая-то. Анжелика вон какая популярная. А о тебе никто не знал, пока ты за Воскобойникова замуж не вышла.

— Трындец, — вздыхаю я. — Программа показала… Очешуеть! А я по глупости безумной машины страху натерпелась…

— Вот я говорила ему, — снова несет пургу Лизка. — Но Игоречек так верит своему придурашливому сыночку. А он такой ботан заученный, — жалуется она и снова всхлипывает. — Лучше бы Никиту посадили, чем Игоря…

— А он тут каким боком? — удивляюсь я. — Он же ни в чем не виноват…

— Да знаю я, — снова шумно пыхтит Лиза. — Это все твой Воскобойников!

— Лиза, — пресекаю я дальнейшие стенания. — Каждый человек несет ответственность за свои действия. Леша в том числе. У него испытание славой. А Игорь Петрович сам повел себя неосмотрительно. Он и у нас в офисе устроил скандал. Когда-то такое поведение ему простили, но финал закономерен, Лиза, — пробормотала я и, положив трубку, поспешила к мужу.

«Может, Леша как-то сможет помочь этому дураку Пирогову? — думаю я, усаживаясь рядом с Воскобойниковым. Он кладет мне на плечо руку и как ни в чем не бывало заявляет:

— Тебе досталась роль Бабы-Яги на нашем утреннике!

— Отмазаться никак нельзя? — уныло интересуюсь я. — Не хочу носить космы и горбатый нос. Леша-а, пусть лучше на твоего героя нападут оборотни. Сейчас это самая зачетная тема…

— Нет, Кирюшенька, отказы не принимаются. И играть ты можешь без грима. Ну, соглашайся! Тебе же все равно со мной на съемочной площадке торчать.

И я радостно, будто кролик, уже готова бежать за морковкой.

— Ничего страшного, — заверяю я любимого. — Я с вязанием в сторонке посижу. Или поваляюсь в твоем вагончике. У тебя же там будут все удобства? Нужно добавить в райдер лобстеров, клубники и шампанского…

— Не путай наш кинематограф с Голливудом, — фыркает Леха и снова лезет целоваться. — Хотя нам с тобой вагончик не помешал бы, — ворчит он, стаскивая с меня махровый халат. — Вот когда ты его успела нацепить, Шакира? Ходи лучше голой…

На обратном пути мы заезжаем на Бангкокский рынок за фруктами. Отличный подарок для наших родственников. Леха со знанием дела выбирает манго, папайю, маракуйю и личи, а продавец аккуратно складывает в пластмассовый контейнер и что-то лапочет на своем. А я довольствуюсь ролью наблюдателя. С превеликим любопытством я глазею на стройные ряды фруктов. Читаю непонятные названия и искренне не понимаю, что это такое и как его едят. Чем отличается лонгконг от лонгана? И что такое салак? А надпись «рамбутан» кажется мне названием лекарственного препарата. Хорошо хоть Леша прекрасно разбирается во всем разнообразии восточного рынка. С помощью жестов и каких-то тайских словечек мой муж что-то объясняет продавцу и достает из контейнера манго с еле заметным пятнышком. Еще раз пересматривает все фрукты. Продавец вздыхает, машет руками и снова терпеливо складывает все обратно, заменяя отложенные Лешей более спелыми плодами.

— Подождите, — решительно говорю я. — Нужно обязательно купить дуриан. Самый большой!

— Зачем, Кирюшенька? — ласково переспрашивает Леха и подмигивает, догадавшись.

Я прижимаюсь к мужу, заглядываю ему в глаза. Понимаю, что время выяснений еще не наступило, но и сдавать свои позиции не хочется.

— Я не стану ничего выяснять, Леша. Не хочу мстить кому-то из твоей семьи. Раз мы с тобой любим друг друга, то и противостояние с близкими бессмысленно. Если кто-то хочет быть вместе, то найдет способ воссоединиться. И родственники, как бы ни старались, не смогут помешать. А дуриан — просто подарок. Король фруктов все-таки. Приложим записку с пояснениями — разрезать и есть только на открытом воздухе.