большой избе у немцев праздник с песнями и плясками. Деревенские также заметили, что фашисты не вооружены. Я побежала обратно в наш лагерь и обо всём там доложила. Мы вернулись, окружили избу и легко добыли двадцать немецких 'языков', которых передали в ближайшую часть Красной армии. С тех пор я много занималась разведкой. В некоторых случаях ведь безопаснее отправить девушку, чем мужчину.

Однажды вспыхнул бой между нашим отрядом и фашистами, и я оказалась между двух огней. Когда я ползла на животе, немецкая пуля угодила мне в правую руку, и, как я тогда подумала, ещё одна попала мне в ногу. Я не почувствовала никакой боли – только что-то вроде сильного толчка, за которым последовало приятное ощущение тепла, растёкшегося по всему моему телу. Знаете, тогда был очень зябкий день, и я чуть не замёрзла, ползая меж ними по ледяной земле. Но в ту минуту, когда пуля попала в меня, я вся вспотела. Не в силах пошевелить ногой, я была уверена, что меня ранили и туда. Однако позже мне сказали, что с ногой всё в порядке, поэтому странно, как такое могло произойти. Я долго лежала там совсем неподвижно, и фашисты, должно быть, подумали, что я умерла, так как перестали в меня стрелять. Потом совсем стемнело, и я стала пробираться к своим. Это было дело не из лёгких, но в конце концов я доползла до безопасного места, где меня позже и подобрали мои товарищи. Вот и весь сказ".

Они разделяют тяготы Красной армии

Затем я добыла разрешение посетить воинскую часть, состоящую примерно из пятидесяти молодых женщин, и её организация оказалась чем-то схожа с американской ЖВАК118. Вскоре после начала войны эти женщины, оставив свои гражданские дела в качестве студенток, учительниц, рабочих и т.п., добровольно вступили в Красную армию, создававшую в то время вспомогательные женские подразделения. Чрезвычайно молодые, в основном от восемнадцати до двадцати четырёх лет, эти девушки, коих я там увидела, являлись лучшими из кандидаток, прошедшими жесточайший отбор.

Хотя они и не состоят в регулярных частях Красной армии, куда женщин брать не дозволяется (партизанские отряды с женщинами-бойцами не в счёт, так как полностью независимы), они прошли регулярные курсы военной подготовки для выполнения специальных обязанностей. Им не выдаётся табельное оружие, однако они обучены в случае крайней необходимости заменить любого мужчину-стрелка.

За здоровье девушек полностью отвечает молодая женщина-врач, не так давно окончившая Московский медицинский институт и тоже пришедшая добровольцем. Все вместе они живут и питаются в своих особых казармах, находясь, однако, под контролем Красной армии, и потому должны, подобно солдатам, соблюдать строгий распорядок дня. Если кто-то того заслуживает, то может быть повышен до офицерского звания.

Что касается женщин-врачей, то среди них есть абсолютно выдающиеся, такие как Нина Нотарева, заведующая одним из главных отделений крупного московского госпиталя. Бледная и исхудавшая после тяжёлого ранения, она лишь недавно вернулась с фронта, где была награждена за героическую работу на поле боя. Начало войны застало её в Брест-Литовске, где она организовала один из первых медико-санитарных батальонов (медсанбат) – полевой госпиталь, тесно сотрудничавший с армией. Иногда через её палатки за сутки проходило от нескольких сотен до двух тысяч покалеченных, прежде чем тех эвакуировали в тыл. Когда и бомбы падали со всех сторон, и многие из её помощников пострадали или были убиты, доктор Нотарева продолжала лечить, пока сама не получила ранения. Куда бы ни шла армия, она следовала за ней, разделяя все её тяготы и горькие лишения. У неё было очень много дел – операции, переливания крови, контроль за работой других, забота о том, чтобы больным хватало и лекарств, и одеял, и пищи.

Когда Гитлер был под Москвой, доктор Нотарева во время Тарутинской битвы вынесла на своих плечах более тридцати раненых. И, несмотря на то, что она сейчас усердно трудится здесь, в госпитале, доктор Нотарева хочет вернуться на фронт.

"Вот там моё место, – задумчиво говорит она. – В конце концов, когда ты однажды уже прошёл через это, что-то тянет тебя туда снова и снова".

Трудолюбивая работница

Мария Ивановна Кузнецова выглядит уже немолодой и по-домашнему уютной, но она стахановка119, и это имеет для неё наиважнейшее значение. Родившаяся и выросшая в деревне под Казанью, она была старшим ребёнком в многодетной семье. Когда её отец уехал в Москву, чтобы устроиться там на фабрику, вызвав туда позже и всю семью, Мария стала работать бок о бок с ним, и, как она с гордостью заявила, они делали самые прекрасные керосиновые лампы. Позже она перешла с той фабрики на другую, ещё более интересную – выпускающую автомобили. И именно там она трудится по сию пору, со временем став стахановкой, то есть работницей, которая за то же рабочее время, что и её товарищи, скажем, с восьми до пяти, делает больше, чем они. Она сама изобрела новый способ ускорения производства вытачиваемых ею автомобильных деталей. И её метод был технически выверен, одобрен и перенят другими.

"Многое, конечно же, зависит от инструментов и материала, – сказала она, – но задача настоящей стахановки – разработать собственную систему, в которой ей надо будет затрачивать минимум сил для получения максимального результата. Мой вклад в войну, – объяснила она, – заключается в том, что я произвожу в два, а иногда и в три раза больше, чем требует моя норма выработки.

По вечерам большинство тружениц нашей фабрики собирается вместе, и мы шьём для солдат на фронте. Кроме того, у нас есть специальные курсы, где мы учимся на шофёров, помощниц медсестёр, санитарок и так далее".

Мария не замужем, и поэтому у неё достаточно времени для всех видов деятельности, включая общественную, ведь она является ещё и депутатом областного совета. Она была единогласно избрана на этот пост из-за её выдающихся заслуг стахановки. Во время бомбёжек её фабрики она продолжает работать, "что вовсе не сложно, – объясняет она, – так как шум моего станка заглушает грохот взрывов".

Дочь кузнеца

Юлия Полякова – совершенно другой тип женщины. Неполных двадцати восьми лет, стройная, с милыми, выразительными чертами лица, большими чёрными очами, ослепительной улыбкой и сердечными манерами. Она протянула обе руки в приветственном жесте, лишь только я вошла в её кабинет. Глядя на её внешность, никто бы никогда не догадался, что та является председателем исполнительного комитета московского районного совета. Невероятно женственная, со стильной стрижкой до плеч, свитером и короткой юбкой, она была очень похожа на американскую девушку. На её