Там ее измерения пригодились, но вновь пришлось ждать – на этот раз пока подошьют занавески. В соседний зал Эсти больше не пошла, опасаясь, что понравится еще что-нибудь. Соблазнов там было много.

Все перечисленное заняло немало времени. Достаточно сказать, что гардины Эсти вешала уже при электрическом свете.

Она любовалась получившейся картиной, когда хлопнула входная дверь.

Гейб! – радостно вспыхнуло в мозгу Эсти. Наконец-то! Ужинать усажу его в обновленной гостиной.

И тут она в одно мгновение вернулась с небес на землю. Даже правильнее было бы сказать – шлепнулась на земную твердь, похолодев от ужаса.

Ужин! Эсти совсем забыла про него в радостной суматохе нынешнего дня. Пока думала об уюте временного жилища, у нее напрочь вылетело из головы, чем она станет кормить Гейба. Тем самым она поставила себя в глупейшее положение. Мало того что на завтрак был испеченный Хенни торт, так на ужин вообще ничего нет.

Впрочем, кусок торта еще остался, но предлагать его Гейбу вместо задуманной Эсти с утра сочной отбивной было бы слишком…

Словом, встреча получилась совсем не такой, как Эсти надеялась. Перешагнув порог гостиной, Гейб потянул носом воздух, явно ожидая ощутить доносящиеся из кухни ароматы вкусной еды… которых не оказалось.

Его лицо удивленно вытянулось, однако поводом для этого явилось вовсе не то, на что рассчитывала Эсти. В следующую минуту он обвел недоуменным взглядом преобразившуюся гостиную.

– Здравствуй, дорогая… Что это здесь происходит?

– Милый, я… хотела сделать тебе сюрприз, – растерянно пробормотала Эсти. – Вот, приобрела кое-что для нас. И… и… знаешь что? Давай отметим покупку. Я приглашаю тебя в ресторан!

Это была чистая импровизация. Самым паршивым было то, что Гейб понял: ужина она не готовила. Разочарование его было так велико, что он не сумел скрыть своих чувств.

Повисла пауза, посреди которой раздался дверной звонок. Оба вздрогнули.

– Кто это может быть? – пробормотала Эсти.

– Может, кто-нибудь из моих ребят, – так же растерянно откликнулся Гейб.

Посетителем оказалась… Хенни!

– У вас калитка открыта. Простите, что без предупреждения, я на минутку, – сказала она, вразвалочку входя в холл, слегка отдуваясь и протягивая Эсти наполненный чем-то пластиковый пакет. – Тут найдете кое-что перекусить. Так, ничего особенного: запеченный в тесте окорок и салат из отварных овощей с майонезом. Когда ты сказала, что отправляешься за гардинами, я подумала, что у тебя не останется времени на приготовление еды. А так как я все равно стряпала… Словом, угощайтесь, пожалуйста, а мне пора. – Она взглянула на часы. – Через полчаса Джон приедет с совещания, нужно его накормить.

С этими словами, улыбнувшись глядевшему на нее сияющими глазами Гейбу, Хенни помахала ручкой и словно растаяла во мраке. Через минуту снаружи донесся звук отъезжающего автомобиля.

Ничего не говоря, совершенно посрамленная Эсти принялась накрывать на стол. Хенни здорово выручила их сегодня, но то, как Гейб смотрел на нее… О, такое долго не забудешь!

Этот случай словно что-то перевернул в душе Эсти. Она резко изменилась: накупила кулинарных книг, целыми днями возилась на кухне, все готовила, готовила… С того дня стол у них всегда ломился от еды и их существование стало очень походить на жизнь Джона и Хенни.

Постепенно Эсти научилась хорошо стирать – Хенни немало помогла ей советами, – сама убирала комнаты и занималась прочими подобными вещами. Домашние дела забирали у нее столько времени, что она постоянно откладывала Обустройство своей мастерской. Подрамники с холстами так до сих пор и стояли в холле, как их поставили. Время от времени Гейб удивленно поглядывал в ту сторону, и в конце концов Эсти унесла неоконченные картины наверх, в маленькую спальню, при этом дав себе слово, что завтра же начнет работать над своим главным произведением.

Но… на следующий день все началось сначала: завтрак, обед, ужин, прибрать, постирать, погладить… Порой Эсти за день уставала так, что ночью не имела сил приласкать Гейба. Это угнетало ее, однако способа изменить установившийся распорядок она не видела. Ведь Гейб тоже много работал, порой целыми днями разъезжал, хотя бы вечером его должен был ждать домашний уют и вкусная еда.

Через два месяца он осторожно напомнил, что настал черед Эсти платить за квартиру, как они и уговаривались.

Это явилось для нее своего рода потрясением. Разумеется, она помнила про уговор, к тому же идея арендовать коттедж принадлежала ей. Но она считала, что и без того тратит немало денег. Например, купила мягкую мебель, гардины, да и продукты тоже стоят недешево. Правда, для них Гейб давал часть средств. Но когда Эсти хотелось приготовить что-то выдающееся или даже экзотическое, она тратила свои деньги, не требуя от Гейба дополнительных взносов в совместную казну. Исходя из всех этих соображений, по мнению Эсти, он мог бы выплатить арендную сумму сам.

Однако Гейб придерживался в этом вопросе иных, весьма прагматических взглядов, суть которых можно было выразить просто: уговор дороже денег. В итоге Эсти все-таки пришлось выписать чек явившейся за очередным взносом миссис Кресс. Дальше так и повелось: каждый платил через месяц.

Хенни и Джон часто приглашали их к себе, не забывая также и Доррис. Благодаря этим визитам Эсти постепенно стала привыкать к странноватым манерам Хенни. С Доррис же вообще она очень быстро нашла общий язык. Правда, виделась Эсти с Доррис реже, потому что та часто была занята на работе или уезжала в командировки к месту проведения спортивных мероприятий.

В марте Хенни родила сынишку. Эсти трудно было поверить, но роды действительно проходили в наполненной теплой водой ванне, в присутствии Джона, без помощи которого Хенни не могла обойтись. Мало того, Джон снимал весь процесс на цифровую видеокамеру, и впоследствии супруги устроили просмотр для членов своеобразного клуба под названием «Натура» – таких же приверженцев естественного отношения к жизни, как Хенни. Гейба и Эсти тоже приглашали, однако те под благовидным предлогом отговорились от визита. Эсти не чувствовала в себе моральной готовности к подобного рода зрелищам.

Жизнь у Эсти и Гейба постепенно наладилась, они притерлись друг к другу, научились понимать и прощать мелкие слабости. И хотя порой Эсти мысленно подтрунивала над собой, осознавая, что затея по-своему перекроить взгляды Гейба на семейную жизнь провалилась – скорее, все произошло с точностью до наоборот, – но в общем жизнь в Чарлстоне ей нравилась. Единственное, что беспокоило, это застой в творчестве.

Давно прошла весна, лето почти в разгаре, а я до сих пор не только не закончила работу над картиной, но даже не оборудовала себе мастерскую, как-то раз подумала Эсти хмурым дождливым днем. Хорошо, что Гейб не заглядывает в ту комнату, иначе я просто не знала бы, что сказать.

Впрочем, он периодически справлялся, как продвигается работа над картиной, и даже просил показать ее. Тогда Эсти приходилось выкручиваться. Она отвечала, что дело хоть и медленно, но идет вперед. Показать же картину – которая не была даже распакована! – отказывалась наотрез, мотивируя это якобы присущим всем художникам суеверным страхом, что представленная на суд зрителя незавершенная картина в конечном итоге не получится. К счастью, Гейб ни на чем не настаивал и на этом очередной неприятный для Эсти разговор завершался.