А не тому обученная молодёжь пока лишь робко зажалась в оцепенении – от неумения и восхищения.

Пока Варвара привычно перебирала клавиши давно знакомого Платону старенького пианино, тот следил за её припухшими пальцами, вспоминая, какими они когда-то были тонкими и изящными пальчиками, как он нежно целовал их подушечки, а своими – поглаживал по перламутровому панцирю её длинноватых ногтей.

Да! Было время! – про себя сокрушённо, вздохнул он.

– «Ты ещё вспомни, как позже Клавке лизал между такими же пальчиками!» – вдруг откуда-то из глубины сознания раздался давно не слышимый голос рогатенького.

От неожиданности Платон вздрогнул. Варвара мельком взглянула на него, мгновение спустя подёрнув плечами и продолжив пение.

Вальс закончился аплодисментами и возгласами танцевавших: «Браво!».

– «А теперь прошу всех пройти обратно, на мой тост!» – взял слово Егор.

Закрывая крышку пианино, Варвара спросила Платона:

– «Ты, наверное, вспомнил что-то?!».

Глядя в её всё ещё прекрасные, хоть и чуть-чуть поблекшие, но всё ещё небесно-голубые глаза, тот почти подобострастно, но не так страстно, как когда-то, ответил:

– «Да! Те, руки твои вспомнил!».

– «Хм, надо же? А я – твои!».

Видя, что гости не спешат занять свои места за столом, Платон включил новый вальс – «Дунайские волны» в исполнении всё того же Жана Татляна.

Он подхватил Варвару, и закружившаяся пара задала тон новому туру.

Александр пригласил Ксению, Егор – Марину, Майкл – опять Клавдию. А хромому досталась шибко разговорчивая.

Суровые слова песни сразу навеяли мысль о Славке. Платон спросил:

– «Ну, что? Опять ничего?».

– «Да, Тош, Всё по-прежнему».

– «Как говорится, споро президенты договариваются, да не скоро дело делается!».

Да! Навеки их связывающий плод давней любви всё ещё находился в Аргентине.

А в это же время гусар Палев больше по привычке обхаживал Наталию. От множества комплиментов глазки дамы поначалу заблестели, но ограниченная подвижность ухажёра быстро охладила её мечты.

Тут же Платон специально для начавшего сразу подпевать и подвывать полковника, завёл и его любимую песню «Память» – чтоб не забывался.

Чуть запыхавшиеся, но довольные ветераны вернулись на свои места.

И когда Егор всё же взял своё слово, всё смешалось в доме Гавриловых.

Дождавшись, когда гости немного закусят после, теперь лишь чуть пригубленных бокалов с вином, он объявил, что у них с Александром есть для Ксюхи ещё один персональный музыкальный подарок.

Все снова прошествовали в соседнюю комнату, где Егор на пару с Александром исполнили под гитары «Старую песню» Жана Татляна – свою явно свежую, домашнюю заготовку, удивив этим уже и Платона.

Ему было смешно и радостно смотреть со стороны, как два крупных, седовласых мужчины пели, будто мальчишки!

Юрий Алексеевич тоже пытался было подтянуть припев, но попадал не в такт, и вскоре смолк, сникнув и затихнув, завидуя имеющим слух и голос.

А затем для небольшого отдыха артистов Платон включил, недавно ставшую любимой у Ксении, песню «Я пришёл», которая очень понравилась многим, в том числе и Юре с Мариной, вызвав новую волну обсуждений личности её исполнителя.

– «Под его песни хотелось жить и любить!» – невольно вырвалось у Варвары заветное.

– «Причём жить регулярно и с удовольствием!» – добавил перцу Егор.

Но самый компетентный из всех по этому вопросу Платон быстро подвёл черту:

– «На концерте Жан Татлян говорил, что он всегда поёт только вживую, вкладывая не только душу, но и настроение. Поэтому он не может одну и ту же песню исполнить одинаково, хоть сто раз её повторит!».

После чего в застолье наметилась естественная пауза. Уже изрядно подвыпивший Юрий Алексеевич попросил Платона проводить его в холл этажа покурить. В преддверие летнего сезона разговор пошёл о дачных ремонтах и модернизациях. Платон, уворачиваясь от изысканного табачного дыма, опрометчиво поделился со знатоком некоторыми уже им самим решёнными проблемами.

– «Да ты бы лучше меня спросил!» – покровительственно поучил Палев Кочета.

– «Зачем? У меня своих дураков хватает!» – вспетушился тот.

Слегка обиженный экс полковник, как всегда в трудных случаях, перевёл разговор на воспоминания о своей воинской службе – никто из оппонентов этого естественно не знает и не поспорит. Единственное, чем Платон и тут удивил Юрия, так это были знания фамилий некоторых высших чинов из бывшей ПВО страны.

Вернулись они к уже разгоревшейся дискуссии и между женщинами.

А молодёжь под руководством Максима временно вышла в другие комнаты для отдыха с аудио-видеотехникой.

После поверхностного осмотра квартиры, уставший Юрий Алексеевич плюхнулся на своё место, продолжив уже за столом свои старческие стенания. В один из моментов настоящий, но поддатый полковник вдруг поплакался, одновременно хвастаясь, что ему его новая военная пенсия мала:

– «Я вот теперь на пенсии, так мне даже моей военной пенсии не хватает. Я теперь нахожусь на содержании жены. Так чувствую себя Альфонсом!».

– «Ну, ты и сказанул!» – начал было успокаивать его Платон, но был перебит Егором, вполголоса прокомментировавшим:

– «Чтобы считать себя Альфонсом надо ночью, ох, как поработать!».

Зная занудство Палева и задиристость Егора, Платон специально рассадил их подальше друг от друга и в одном ряду, чтобы они даже не видели друг друга. Но музыкальный перерыв нежданно свёл антиподов.

Чуткий Платон постепенно уловил намечающуюся конфронтацию против Палева у мужчин и против Наталии у женщин. А это никак не входило в его планы на сегодня.

Поэтому он решил удар подвыпивших родственников перевести на себя, взорвав дружный коллектив какой-нибудь необычной, возмущающей общество, сентенцией.

Первый его выстрел по себе оказался холостым.

На его вывод, что нормальный человек не может жить в отрыве от земли, никто не возразил, кроме усмехнувшихся некоторых представителей молодёжи.

Тогда садомазохист сменил калибр, заговорив о вере в бога. Тема сразу же была подхвачена ещё недавно формально бывшими материалистами.

Послушав различные высказывания по этому вопросу, в том числе в свой адрес, как научного атеиста, Платон поставил на этот раз слишком жирную, граничащую с кляксой, точку:

– «Между прочим, бог тоже в Бога не верит! А если вдруг и верит в себя, то этим он лишь и всем нам подаёт пример веры только в себя!».