Золото в виде белого порошка… они обсуждали это в классе, причем много раз. Дэвид вспомнил, как мистер Лайт, рассказывая о нем, пристроился на краешке своего стола. Дэвид видел его, но не слышал слов.

Проклятье, какая же все-таки мерзкая штука амнезия. Может быть, Кэти знает больше? Вдруг, если он заговорит про то, что его мучает, какое-то слово или фраза помогут памяти вернуться?

— Кэти, по-вашему, что произошло сегодня ночью?

— Вы слишком устали и переволновались. Такое со всеми бывает.

Не помогло.

— Я выходил из своей комнаты? Вы видели это?

Кэти промолчала, потом смущенно протянула ему руку. Дэвид мгновение колебался, но, когда она уже собралась ее убирать, взял в свою. Они несколько секунд держались за руки, и Дэвид почувствовал, что у нее маленькая, мягкая и теплая ладошка.

Впрочем, все тут же закончилось, Кэти отвернулась и снова занялась своими делами. Дэвид же отправился посмотреть на Кэролайн и Мака и попытаться отыскать путь в темных коридорах, коими представлялась ему жизнь в клинике Эктона.

Мак сидел рядом с Кэролайн, наблюдая за тем, как она рисует самую поразительную по реальности картину, которую ему когда-либо доводилось видеть — мерцающий свет проливается на луг с зеленой травой и крошечными цветами, сияющими, точно маленькие фонарики. Она еще только начала, но Мак уже понял, что получается нечто невероятно странное. «Нет, фотографическая точность здесь ни при чем, тут нечто большее», — подумал он. Картина поражала своей красотой и заставляла мучиться вопросами, зачем женщина это делает и какое отношение может иметь рисунок вообще к чему-либо. И неважно, как он появился.

Он продумал каждое слово, которое произнес во время разговора с юным Дэвидом, контролируя не только собственные ответы, но и вопросы доктора, пока наконец не узнал правду. В то мгновение, когда не ведающий о языке тела — он скрестил ноги и отвернулся — доктор подтвердил правильность его догадки, что это Кэролайн Лайт, внутри у Мака вспыхнул обжигающий огонь ликования, но он заставил себя сохранять внешнее спокойствие, только поправил галстук.

Да, это Кэролайн Лайт, которой удалось ловко одурачить всех, изображая богатую психованную девицу. А крики и слезы ночью… да она просто великолепная актриса.

Впрочем, плевать на ее таланты; в конце концов, он заставит ее рассказать все, что ей известно, до самой последней крошки, включая секрет изготовления белого порошкового золота, и что нужно сделать, чтобы вырваться из ада, разразившегося в мире.

Возможно, тем, на кого он работает, не удастся спасти всех людей из всех цитаделей, но, вне всякого сомнения, они сумеют сохранить «Голубую Гряду», и этого будет достаточно, чтобы положить начало новому человечеству, которое станет опираться на надежный фундамент. И больше никакой грязной крови, никаких людей, принадлежащих к низшим расам. Никогда. Они создадут новый мир.

Маку не терпелось поскорее вернуться в свою комнату и сообщить генералу Уайли, что Кэролайн Лайт здесь. Он хотел получить группу поддержки и приказ действовать. Они не имеют права на ошибку, и, если он встретит сопротивление со стороны охраны, когда захватит ее — а Мак не сомневался, что парни Глена Макнамары не будут стоять на месте, — он хотел точно знать, что им не удастся его остановить.

— Хватит, — сказала Кэролайн, не оборачиваясь.

Неужели она обратилась к нему? Вряд ли. Он сидел в тридцати футах и практически не смотрел в ее сторону.

— Эй, ты, хватит.

— Что?

— Убирайся.

— Извини, но твоя картина… Она такая жизненная…

— Я не думаю, что у мужчин, которые смотрят на картины, текут слюни, совсем как у собак, мистер Пес.

Почему она волнуется? Почему ее так занимает эта картина? Мака бесило то, что он ничего не понимал.

— Эй, ты оглох?

— Мне страшно жаль, извини.

Он встал, перешел в другой конец большого зала и направился к Сэму.

— Кажется, не получилось, — заявил он, стараясь, чтобы голос звучал добродушно.

— С такими, как она, подобные штуки не проходят, Мак.

— Да, но я сидел почти что у противоположной стены.

— И пялился на нее изо всех сил.

— Слушай, пойду-ка я устрою себе небольшую сиесту, а то она меня достала.

Сэм кивнул.

— Дружище, сделай мне одолжение, не включай мониторы. — И он прикоснулся рукой к своему паху.

— Я тебя понял. Включать мониторы не буду, но останусь в коридоре.

Они вместе поднялись по лестнице в жилую часть дома.

— Раньше ты меня сопровождал, только когда я выходил на улицу. Новое правило меня угнетает.

— Приказ Глена. У нас введены особо строгие меры безопасности. Скажи спасибо тому, кто убил доктора Аллмана.

— Кто-то из горожан. Мы же, симпатичные, тихие пациенты, не имеем к его смерти никакого отношения.

— Однако тебя той ночью не было в комнате. К несчастью для тебя.

Мак вошел к себе и закрыл дверь. Разумеется, изнутри замок не запирался, только снаружи.

Он сразу же направился к ящику стола и достал рацию. Воспользовавшись переделанными им самим кнопками на пульте дистанционного управления телевизором, напечатал несколько слов: «Кэролайн Лайт прибыла. Необходимо принять срочные меры».

Он ждал, когда раздастся едва слышный сигнал, что сообщение получено. Приемник на другом конце работал круглосуточно, поскольку из соображений безопасности они не стали устанавливать определенного времени для связи. Мак посмотрел на часы. Шестьдесят секунд прошло, однако он не получил никакого подтверждения, что вызов принят. Следуя правилам, он повторил всю процедуру сначала и снова стал ждать.

Аппаратура в центре должна были работать — слишком серьезное задание он выполнял, — но солнце сегодня наводило настоящий ужас и, возможно, даже одиночная полоса боковых частот, которую они использовали, вышла из строя.

Мак послал сигнал в третий раз и снова не получил ответа.

Он запаниковал; его охватило такое же ощущение клаустрофобии, какое он испытывал, просыпаясь по ночам в запертой комнате. Он разозлился и выключил приемник, убеждая себя, что совсем простой системе, которая имелась в его распоряжении, гораздо труднее поймать сигнал, чем наоборот. Может быть, люди генерала Уайли слышали его сообщение? Мак с трудом сдерживал раздражение, неизвестность его убивала. Однако он решил, что придется рискнуть и, прежде всего, найти возможность выбраться ночью из запертой комнаты, поскольку ему требовалась свобода передвижения по дому.

Конечно, он может забраться в воздуховод, но для этого нужны чертежи; значит, придется предпринять еще один поход в город и попытаться раздобыть их в архиве.