Я кивнула, охваченная одновременно двумя чувствами: радостью от того, что Сол ощущал то же, что и я, и грустью, что дальше этого дело не пошло.

– Я понимаю, – сказал он наконец. Мы двинулись обратно.

Когда мы приблизились к комнате, я заметила:

– По крайней мере, теперь мы точно знаем, куда можно пойти, если придется.

– Надеюсь, до этого не дойдет. Обещай мне, Сэди, что ты не попытаешься убежать. – Он встревожился. – Вместе мы здесь в безопасности.

Канализация была его единственной надеждой.

– Пока в безопасности, – ответила я. В глубине души я понимала, что канализация не убережет нас навечно.

– Тогда пока пусть этого будет достаточно. – Несмотря на сказанные до этого слова, он взял меня за руку и переплел пальцы с моими. Мы молча вернулись в комнату, нашу тюрьму и наше спасение.

Элла

В конце июня, в воскресенье, я проснулась рано, желая навестить Сэди и убедиться, что с ней все хорошо. Я умылась, оделась и, спускаясь вниз, по тишине на втором этаже догадалась – Анна-Люсия не дома. Вчера вечером она с полковником Маустом отправилась на вечеринку, и я допустила, что она задержится у него, но не знала наверняка.

Я быстро поела, взяла свою корзинку и пошла на кухню искать съестное для Сэди. Таскать ей по кусочкам еду я считала недостаточным; мне хотелось сделать большее. Она нуждалась в еде, и радовалась ей. И это – единственное, что я могла сделать.

Я заглянула в холодильник. Там стояла тарелка с аккуратно разложенной салями и сыром. Забрать что-то незаметно было невозможно. На нижней полке со вчерашнего обеда мачехи лежали остатки французского пирога – киша, типичного для вычурной французской кухни, которую она любила. Я представила себе, как Сэди восторгается, получив особенное угощение. Возьму кусочек, решила я. Я протянула руку, развернула бумагу, и та предательски зашуршала. Я отрезала кусок киша, завернула в промасленную бумагу и положила в корзинку. Когда я ставила посуду с пирогом на место, услышала шаги за спиной. Закрыв холодильник, я обернулась. Передо мной стояла Ханна.

– Ханна, я не слышала тебя. Я просто… – Я запнулась, пытаясь придумать отговорку, но ничего в голову не приходило. – Мне захотелось еще поесть, – неуклюже завершила я фразу. Взгляд Ханны упал на корзинку, куда я положила пирог. Мое сердце заколотилось. Ханна работала на Анну-Люсию, и, несмотря на ужасный мачехин характер, та все-таки платила ей деньги. И разумеется, Ханна бы проговорилась.

Но Ханна молча обошла меня и потянулась к холодильнику. Она вытащила поднос с сыром, взяла несколько кусочков и завернула в бумагу. Она переставила сыры на подносе так, чтобы скрыть недостающие кусочки, и положила блюдо обратно в холодильник. А завернутые в бумагу сыры протянула мне.

Я замялась.

– Ханна, нет. – Я не знала, догадывалась ли она, что я делаю и хотела помочь, или просто думала, что я голодна. Если Анна-Люсия узнает, она уволит Ханну и выставит ее на улицу.

Подумав о Сэди, я уступила.

– Спасибо. Я возьму с собой и съем на обед. – Ханна продолжала смотреть на меня, не веря моим словам. Потом повернулась и вышла из кухни.

Оказавшись на тротуаре перед тем, как отправиться на встречу с Сэди, я, как обычно, остановилась. Хотя с тех пор, как Анна-Люсия высказала свои подозрения из-за моего ухода в Дебники, прошло несколько недель, я все еще опасалась, что она может проследить за мной. Но ее не было дома, и даже если бы она была, то не пошла бы за мной в отдаленный промышленный район. Я пообещала Сэди, что приду снова, и хотела принести еду и убедиться, что с ней все хорошо.

Сорок минут спустя я сошла с трамвая на углу рынка Дебники. Я обогнула угол площади и направились к решетке. Когда я добралась до конца переулка, остановилась и застыла как вкопанная.

Над решеткой, там, где мы с Сэди встречались, стояли два немецких солдата.

Они нашли ее.

Меня охватила паника. Я представляла себе и раньше, как отодвигается решетка и солдаты выводят Сэди и остальных с поднятыми руками, арестовывают их, как пытались арестовать ту женщину с двумя детьми, которая прыгнула с моста. Я часто задавала себе вопрос: как я поступлю, если Сэди арестуют? Вмешаюсь ли и попытаюсь спасти ее или буду молча стоять в стороне, как это было с Мириам в школе и повторилось с женщиной и ее детьми?

Спокойнее, подумала я, ощущая, как колотится сердце. Подойдя ближе, я увидела, что два немецких солдата просто стояли в переулке и разговаривали. Решетка канализации все еще стояла на месте. Людей под ней они не обнаружили. Однако во время разговора один из них пинал решетку ногой, приподнимая ее край носком в том месте, где она открывалась. Он посмотрел вниз, что-то сказал своему спутнику. Я не расслышала слов, но мне показалось, что он обратил внимание на то, что решетка болтается.

Сэди наверняка шла на встречу со мной и могла появиться в любую минуту. Солдаты стояли прямо над решеткой, а Сэди даже не подозревала об этом. Если она не проявит бдительность, то окажется в поле зрения. Мне необходимо было отвлечь солдат. Собравшись с духом, я зашагала по переулку прямо к немцам, натянув улыбку. Тот, что помоложе, с коротко стриженными светлыми волосами под шляпой заметил меня и сделал шаг в мою сторону.

– Дзен добрый, пани, – коверкая слова, произнес он по-польски. Он окинул меня оценивающим взглядом и улыбнулся в ответ, обнажив широкую щель в передних зубах. Подражая Анне-Люсии, я захлопала глазами с чувством тошноты от происходящего.

– Джень добры. – Я улыбнулась и другому немцу в надежде, что он тоже подойдет.

Но тот по-прежнему твердо стоял над решеткой.

– Йа, чего тебе нужно? – грубо спросил он, явно не настроенный на любезности. По нашивкам и знакам отличия на его форме я определила, что он был старше по званию.

– Сегодня такой чудесный день, – продолжила я, размышляя, чтобы еще сказать этим варварам, чтобы потянуть время. «Мужчин интересует еда и драка», – так говорила Анна-Люсия своей подруге. – Я ищу кафе с хорошим кофе и десертом, – ответила я.

– В этой части города их не найти, – выразился молодой солдат.

– Правда? – Я притворилась, что ничего не знаю о городе, где прожила всю свою жизнь.

– Вам нужно пойти на главную рыночную площадь в Старом городе. В ресторане «Вырзанек» подают торт Захер – почти такой же вкусный, как в моем родном Гейдельберге.

– Я бы с удовольствием попробовала. – Сэди, должно быть, уже была рядом с решеткой, поэтому я говорила намного громче обычного, чтобы она услышала мой голос и оставалась вне поля зрения. – Может быть, вы угостите меня кофе? – Мне, конечно, не хотелось идти с ними и оставлять Сэди, но я хотела увести этих мужчин подальше от ее убежища.

Молодой солдат улыбнулся, очевидно, польщенный этим предложением. Но его товарищ постарше бросил сердитый взгляд.