Не стесняйся меня, куишле, — она смотрит на меня подозрительно, но входит. Я не могу удержаться и шлепаю ее по заднице, когда она проходит мимо.

Она оборачивается, и я пожимаю плечами.

— Плата за вход.

— Это твое логово для слежки или что-то типа того? — она осматривает шесть мониторов и различные записи с камер наблюдения на каждом из них.

— Или что-то типа того, — бормочу я, становясь позади нее и любуясь тем, как ее позвоночник выпрямляется от моего присутствия. Она неуловимо, словно это бессознательное движение, наклоняет голову в сторону, привлекая мое внимание к вытянутой шее. Как будто ее тело реагирует на меня без контроля, предлагая свое обнаженное горло.

Но затем она горбится, скрещивая руки. Я слежу за углом наклона ее головы и вижу, что она смотрит на прямую трансляцию из своей спальни.

— Это уже наглость, Кэш, — она отворачивается, словно не в силах больше смотреть на уничтожение своей личной жизни.

— Нет, детка. Я никогда не скрывал своей личности, — поднимаю пальцем ее подбородок, чтобы она не пропустила ни одного слова. — Наглость, что ты приходишь ко мне, а потом делаешь вид, что я тебе не нужен, даже когда я, блять, знаю, что ты грезишь обо мне, прикасаясь к себе, — горячий воздух наполняет мою грудь, тот самый зверь, который хотел ворваться в ее комнату и накачать ее спермой, снова всплывает на поверхность. Электричество пробегает по мне, когда я решаю, что эта маленькая игра подходит к концу. Настигаю ее, пока она не упирается спиной в стол.

— Я устал ждать, куишле. Ты скажешь мне прямо сейчас, что твои чувства ко мне пожирают тебя изнутри так же, как и мои чувства, или, да поможет мне Бог…

Она хватает мою руку и подносит ее к промежности между своих ног. Поднимает брови, как бы говоря: видишь? Я смеюсь.

— Я отлично знаю, как твое тело реагирует на меня, детка. И знаю, что твоя киска умоляет. Но я хочу, чтобы ты умоляла. Если бы мне нужна была лишь твоя мокрая пизда, я бы взял тебя той ночью на кухне в «Логове».

Она, дрожа втягивает воздух.

— Ты представляешь себе это сейчас, да? — оттягиваю ее трусики в сторону, и она вздрагивает, когда я провожу пальцем по ее телу, едва раздвигая губы. — Тебе бы это тоже понравилось — хотя ты бы никогда в этом не призналась. Сначала бы сопротивлялась. И это лишь меня раздразнило бы — твои мольбы, твой испуг, разжигающий возбуждение, звук смешанного удовольствия и боли, который ты издала бы, когда я вошел в твою маленькую тугую киску.

— Это очень похоже на насилие, Кэш, — она пытается говорить грубо, но ее зрачки расширяются, а щеки краснеют.

— Нет, детка. Просто я беру то, что мне принадлежит, — провожу тыльной стороной ладони по ее челюсти — нежное прикосновение, противоречащее жестокости моих слов. Мне нравится видеть, как она борется с собой, нравится знать, что я испортил ее так же сильно, как она меня. И мне нравится…

Ее пощечина заставляет меня откинуть голову в сторону. Прежде чем ее рука успевает отпрянуть, моя дергается и обхватывает ее запястье. Она не хрупкая девушка, но, когда моя кровь начинает так бурлить, я боюсь, что могу сломать ее, как ветку. Когда дело доходит до физического воздействия и агрессии, я не думаю, а просто реагирую. Мое тело — это хорошо отточенное оружие, которое не требует размышлений.

Я не обращаю внимания на то, что она бормочет, хватаю ее за другое запястье. Кручу ее и пихаю на стол, вытягивая ее руки и сжимая их над головой одной из своих.

Первый удар оставляет блестящий красный след на ее заднице. От этого отпечатка у меня ослабляется узел из огненной веревки в груди. Но лишь немного. Поэтому я не останавливаюсь.

Харлоу

Первый удар ошеломляет меня. Следующий приводит в бешенство. Последующий, наконец, побуждает к действию, и я сопротивляюсь его захвату. Он горько смеется. Я делаю так, как он предсказывал.

Сопротивляюсь, становясь все более горячей и влажной.

Я пытаюсь оттолкнуть его, но добиваюсь лишь того, что раздвигаю ноги еще шире. — Вот так, детка, раздвинь их для меня.

Он наслаждается этим. Больной ублюдок.

Я прикусываю язык после первого шока, отказываясь доставлять ему удовольствие своими криками. Но следующий шлепок приземляется на киску, выводя меня из состояния напряженной сосредоточенности, отчего я громко стону.

— Хорошая девочка, дай мне послушать тебя, — он тяжело дышит, напрягаясь от силы, с которой обрушивается на меня. Я пытаюсь сдержаться при следующем ударе, но это безнадежная попытка.

Резкий, обжигающий удар по клитору не похож ни на что, что я когда-либо чувствовала раньше, оставляя после себя покалывание в пальцах ног. Мое сердце трепещет от волнения между каждым шлепком. Не знаю, волнуюсь ли я потому, что боюсь очередного удара или отчаянно хочу его.

Поездка к моей кульминации не устойчива, разрядка не происходит быстро и стремительно, как и сами шлепки. Я балансирую на грани, наполовину плавая, наполовину удерживаемая его сильной хваткой на запястьях. Мои стоны становятся все более и более мучительными, поскольку каждый шлепок приближает меня к освобождению, но так и не наступает.

— Хочешь, чтобы я остановился? Или хочешь, чтобы я позволил тебе кончить? — хрипит он, и звук его голоса словно мазь для моей жалящей плоти.

— М-м-м, — это все, что я могу вымолвить, пот капает с шеи вниз по позвоночнику.

Я откидываю голову назад, и меня отрывают от стола. Он отпускает мои руки, но вцепляется в волосы, резко дергая. Моя спина выгибается, когда он приближает свое лицо к моему.

— Отвечай, когда я спрашиваю, — угроза в его глазах подобна черному льду, скользкому и опасному.

Есть только один правдивый ответ.

— Позволь мне кончить, — я вздыхаю, словно сдаюсь в знак поражения.

— Тогда начни умолять, как благодарная шлюха, — я ожидала чего-то подобного, но его слова все равно колют.

— Пожалуйста, я так близко, — хнычу я.

— Пожалуйста, что? — наши глаза друг на друге, напряжение между моими бедрами усиливается от осознания того, что этот мужчина меня сломает.

И я буду наслаждаться каждой секундой.

— Пожалуйста, позволь мне кончить, Кэш.

Он отпускает свою крепкую хватку моих волос и заменяет ее успокаивающими поглаживаниями.

— Сними трусики и ложись на стол, — шепчет он, касаясь раковины моего, отчего я непроизвольно дрожу.

С одной стороны комнаты размером с гардеробную стоит длинный стол, прикрепленный к стене. Чуть ниже — компьютеры и техника, но там, где я нахожусь, нет ничего, кроме пространства, на