десятки. Тубал напряжённо смотрел на них, пока вокруг не появилось достаточно места, чтобы чувствовать себя спокойно, затем бегло оглядел своих подчинённых.

Он удовлетворённо выдохнул.

Тут Тубал подумал: не лучше ли совсем разогнать толпу? Но мысль эту пришлось отослать прочь, ведь в таком случае некому будет узреть истину – он уничтожит сам смысл разоблачения.

Тубал осторожно, будто подкрадываясь, приблизился к столбу и поднял взгляд. Он вздрогнул, когда обнаружил, что Калех уже пришёл в сознание и теперь пристально смотрел на него. Один его глаз отёк и не открывался, зато второй полнился сочувствием и страданием.

– Ты всё-таки пришёл. Как и должно было…

Тубал свирепо уставился на человека, прикованного к столбу. Голос звучал негромко, но, казалось, разносился по всей площади. Даже шум в толпе пошёл на убыль.

– Потерянное дитя, – печально сказал Калех. – Ты собираешься вершить суд.

– Я собираюсь покончить с тобой, чтобы все увидели, как ты сдохнешь!

Он услышал, как за спиной люди принялись встревоженно роптать.

– Но почему? Откуда в тебе столько злобы?

– Потому что в твоих словах – яд!

– Нет, не поэтому.

– Для тебя это не значило ничего! Одними словами опустошать смыслы!

– Ты сам делаешь меня значительнее, чем я есть на самом деле…

– Мне достаточно одного! Ты колдун и лжепророк! Ты заслуживаешь смерти!

Тубал крепко стиснул кулаки, но не от злости, а от чувства восторга, растекавшегося от сердца по всему телу.

– Я очищу Алулим…

– И убьёшь всех, кто не на одной стороне с тобой? Как Гафура?

Тубал затрясся, словно вдруг оказался в ветреной степи безо всякой одежды и защиты.

– Это твоя вина, – дрожащим голосом произнёс он. – Твоя, и общества, невежеству которого ты потакаешь.

– Вина в чём?

– Посмотри на меня! Вот! Вот кем я должен был стать, чтобы освободиться!

– Стать кем, Тубал? Убийцей тех, кто любил тебя?

– Они смеялись надо мной! Презирали меня! Ненавидели!

– Так ли это? Многие считали тебя достойным и благородным человеком… Но тебе было проще замечать ненависть… вскармливать её в себе.

– Меня считают выродком!

Из груди Калеха вырвался смех – тихий и добрый, – точно у родителя, наблюдающего за неуклюжим ребёнком.

– Убив меня, ты перестанешь быть выродком?

– Заткнись! Даже ты отказался от меня!

Тихое бормотание в толпе разорвал свист.

– Вероломный пёс! – крикнул кто-то. – Ты не достоин даже того, чтобы стоять рядом с ним! Гнусный предатель!

Даже не оборачиваясь, Тубал махнул рукой, и спустя полминуты услышал треск и жалостливые вопли. Всё это время Калех молчал, словно выжидал, когда наказание наглеца закончится.

– О чём ты говоришь? Я никогда ни от кого не отказывался.

– Лжец! – закричал Тубал ему в лицо.

Он схватил Калеха за одежду и притянул к себе.

– Ты отвернулся от меня!

– Нет, Тубал. Это ты… Это ты от меня отвернулся.

– Чтобы спасти город от тебя!

Голос сорвался, и Тубал смущённо отступил – слова Калеха хлестнули с такой болью, что слова собственные потонули в ней. Как? Как этому человеку даже в таком положении удаётся рвать струны его души?

Над головами пришедших фанатиков затянулась новая песнь.

– Это я праведник! Я! – в сердцах выпалил Тубал.

Несколько последователей Калеха попытались пробиться через оцепление. Тубал обернулся и тут же заметил, как мимо лица пролетело нечто розоватое и влажное. В следующий миг к ногам полетели куски свиного мяса и обглоданные кости; он проорал команду, но сам не разобрал какую именно. Пока багроводесятники не совершили оглушительный залп в воздух из карабинов. Снова воцарилась тишина – только в ушах звенело. И среди этого звона Тубал услышал, как посмеивается Калех – так не может смеяться человек, прикованный к столбу.

«Выродок…»

– Замолкни! – взревел Тубал, ударив Калеха по лицу так, что ладонь загорелась от боли. – Заткнись!

Он замахнулся для нового удара, но чьи-то руки схватили его сзади и оттащили от столба. Над ухом гудел поток дурацких извинений. Тубал рывком высвободился и вонзил взгляд в мерзавца – низкорослого, коренастого человека.

– Капитан, остановитесь! Вам нужно держать себя в…

– Я уничтожу тебя.

Кровавый туман в глазах рассеялся, и Тубал увидел перед собой перепуганного сержанта в чёрной широкой кепке. Как он позволил ему застать себя врасплох?

– Вы в порядке? – взволнованно спросил сержант. – С кем вы говорите?

«Пёс», – ухмыльнулся расплывающийся образ в голове.

– Командир?

Тубал заложил руки за спину и гневно прищурился.

– Вели принести бензин, – проскрежетал он.

Он дёрнул головой и пошёл прочь: долгое присутствие Калеха поблизости действовало на нервы.

***

Абрихелю не нужно было следить за Артахшассой, чтобы знать, куда направится мятежный глупец и что он намеревался совершить. Тот столь яро и столь много выспрашивал о Калехе, что не могло оставаться ни малейших сомнений – он желал прикончить проповедника и объявить себя героем. Однако вечер обещал немалые удивления.

На улице Абрихеля ждала машина.

Реха доложила ему о столпотворении на Музейной площади, но он хотел сперва осмотреть следы бойни на Кедровой. Площадь пустовала. О минувшем столкновении напоминали пятна крови, обрывки тканей и блестящие гильзы. И всё же колдун знал о принесённой жертве, знал, что увидевшие не смогут забыть её так просто. Постояв с минуту, Абрихель развернул машину и поехал к месту казни. Со свойственным ему вялым любопытством он отметил, что не встретил на улице ни души.

Весь город застыл в напряжении.

Абрихель никак не мог выбросить из головы магический поединок с Калехом. Он раз за разом возвращался мыслями на заброшенный склад, где лежал разбитый и поверженный. На долю секунды ему даже почудилось, будто он слышит певучий голос Калеха, а перед глазами начали распускаться белые от жара лепестки магии. Что бы стало с Абрихелем, не выброси он в последний момент отчаянное заклятие?

«Откуда такая сила? Кто учил его владеть ею?»

Очередной вопрос без ответа. Отвратительное чувство. Настолько отвратительное, что колдун готов был стать учеником Калеха, лишь бы оно перестало терзать гордый разум.

«Безумная стерва-судьба, – подумал Абрихель, приглаживая лысую макушку. – До нашей последней встречи я и помыслить о таком бы не смел!»

Какая-то часть его души всё ещё ненавидела Калеха, но даже она не могла допустить его смерти. Более того, в сложившихся обстоятельствах Абрихель оказался скован с пророком цепями хаоса и смерти. Из-за жадности и недальновидности первосвященника целое братство адептов оказалось в опасности – если начнётся зачистка, оно попросту сгинет. По иронии судьбы победа пророка – прежнего врага – могла стать билетом на спасительный рейс. Если только локомотив истории не сойдёт с рельс…

Абрихель думал, что неуязвим. Считал, что всеведущ. Он