Вообще распитие спиртных напитков разрешено с двадцатилетнего возраста, однако студенты относились к запретам довольно легко, и выпивка в общежитии была обычным делом даже для первокурсников – главное, чтобы все прошло без эксцессов и никто не попался на глаза бдительной «мамочке».

– Закуска за мной! – воскликнул Суги.

Жившие в общежитии студенты частенько получали посылки из дома и обменивались всякими лакомствами. Суги как раз только-только прислали из дома спелый виноград, и он выменял на него у студента с Хоккайдо сакэтоба – вяленного особым способом лосося, – а также местные хоккайдские сладости.

Сатору в подпитии очень веселый, но быстро пьянеет. После двух банок пива глаза у него уже начинают краснеть.

В тот вечер разговор почему-то крутился вокруг любовных страстей, кипевших в общежитии. На первом курсе был один парень, который пылко ухаживал за девушкой старше по возрасту и неизменно получал отказ. Сокурсники потешались над ним, однако подбадривали.

– Сколько раз она его послала?

– Говорят, одиннадцать. Одиннадцать раз она отказывала ему в свидании, – фыркнул Сатору. – Но вот умора, он и не думает сходить с круга, говорит, во втором семестре доведет число попыток до двадцати…

– А зачем ему это? Хочет побить рекорд в любовных фиаско? Цель-то какая?

– Вот такой безбашенный малый. Но я даже завидую его упертости. – В покрасневших глазах Сатору сверкнул огонек. – А ты знаешь, что в школе я был влюблен в Тикако?

«Лучше бы мне никогда этого не слышать», – подумал Суги.

– Но поскольку тебе она тоже нравилась, я постарался заглушить свои чувства. Однако жаль, что я даже не попытался сказать ей об этом, и пусть бы она отвергла меня.

«Жаль, что я даже не попытался сказать ей об этом…» Если бы Сатору признался Тикако, все могло сложиться совершенно иначе.

– Сатору, я тебя очень прошу… – Голос у Суги дрогнул. – Я тебя умоляю! Никогда не говори ей о своей любви.

«Жаль, что я даже не попытался…» Все могло сложиться совершенно иначе!

Суги униженно склонил голову перед Сатору.

«Какой же я бесчестный негодяй, – подумал он про себя, – но я все равно пойду на это унижение, я не отступлюсь. Я буду клянчить и умолять».

Он знал, что Сатору не выдержит и уступит ему.

Сатору посмотрел на Суги расширенными глазами. Все вышло как тогда, когда Суги нарочно попросил у него совета и ловко вывел Сатору из игры.

– Не беспокойся, – улыбнулся Сатору. – Все будет хорошо. У вас двоих все просто замечательно – гораздо лучше, чем ты думаешь.

Таким образом, Суги удалось навсегда заткнуть рот Сатору.

После окончания университета Суги вернулся домой и через несколько лет женился на Тикако. Сатору приезжал на свадьбу.

После свадьбы Сатору стал обращаться к Тикако по имени – Тикако-сан. Историю теперь уже не переписать. Прошлого они не вернут. Ни Сатору, ни Тикако.

И все же при мысли о Сатору Суги становилось немного не по себе, он начинал паниковать, что его настигнет возмездие за содеянное – за то, что он сделал Сатору много лет назад.

Если он сейчас возьмет кота Сатору, он сам себе выроет яму, в которую когда-нибудь да попадет. И все же… Ведь Сатору явно в безвыходной ситуации, раз он приехал и попросил помощи, и Суги обязан исполнить свой долг перед другом, у которого выиграл Тикако столь бесчестными методами.

(Наверное, это выглядит странно, когда такое ничтожество и трус, как я, пытается совершить благородный поступок спустя столько лет. Но я действительно любил тебя, Сатору. Ты пережил столько горя, и жизнь твоя была тяжелее, чем у меня, но ты всегда был ярким и добрым. Ты с легкостью затмевал меня. Мне всегда хотелось быть похожим на тебя. Но все мои старания были тщетны, сейчас я могу признаться в этом. Поэтому я и хочу взять твоего кота, правда…)

* * *

На следующее утро они предприняли еще одну попытку свести нас с чертовым псом.

После завтрака Тикако вышла из столовой, чтобы привести Торамару, запертого в другой комнате.

– Тора, будь сегодня хорошим мальчиком, очень тебя прошу, – попросила Тикако за дверью.

Суги нервно мерил шагами гостиную. Сатору сидел на месте, но вид у него тоже был встревоженный. Хладнокровное спокойствие хранили только двое – Момо и я.

На завтрак мне дали особую смесь из кусочков тунца и куриной грудки, и в желудке у меня было ощущение приятной сытости. Ну давай, собачий сын, покажи, на что ты способен.

Деревянная дверь в гостиную распахнулась.

В дверном проеме возник пес. Он пристально смотрел на меня. И явно избегал встречаться глазами с Сатору.

Правильная тактика.

Вчера он получил хорошую взбучку от Суги. Сатору – хороший друг хозяина, и лаять на него нельзя. Остается только один способ излить ярость – броситься на меня, кота Сатору…

Ну давай же, иди сюда, я тебе сейчас покажу, где раки зимуют.

Пес залаял с неистовой злобой, прямо чуть из шкуры не выпрыгнул.

Отлично!

Не обращая внимания на вопли людей, я выгнул спину дугой и вздыбил шерсть.

Шикарно, просто блеск, – прокомментировала наблюдавшая за этой сценой Момо.

Благодарю за комплимент, большая честь, – ответил я.

Пес продолжал лаять, несмотря на грозные окрики Суги и Тикако. Сатору тоже кинулся ко мне, стараясь удержать от прыжка.

Пока ты здесь, хозяин и хозяйка все время будут думать о Мияваки! Наш хозяин не переживет, если хозяйка вспомнит о своих чувствах к Мияваки…

Слышишь, пес, я не желаю вникать в ваши разборки! Раз в этом доме живет такой злобный придурок, как ты, я и сам здесь не останусь! Если дело дойдет до потасовки, то я дам тебе сто очков вперед! Молоть языком ты горазд, но держу пари, ты ни разу не бился не на жизнь, а на смерть. И никогда не сражался за свою территорию, когда на кону победа или смерть от голода. Ты избалованный, изнеженный слабак, верно я говорю, собачий принц?

Я выдал еще порцию отборных ругательств, которые отточил до совершенства в многочисленных кровавых схватках, но они слишком грубы и были бы неприятны изысканным ушам джентльменов и дам…

Момо, бесстрастно наблюдавшая за всем этим с высоты, лежа на крышке телевизора, не удержалась от улыбки.

Прости, Момо! Я сожалею, что оскорбил слух благородной дамы подобными выражениями.

Убирайся туда, откуда явился, тварь!

Пес лаял уже почти жалобно, прямо-таки чуть не плакал.

Неужели ты, молокосос, с рождения носящий ошейник, и впрямь полагаешь, что можешь меня одолеть?! Ха! Никогда! Момо вдвое старше меня, а я вдвое старше тебя, приятель!