Со стороны этот фанат выглядит нелепо, его поведение и отношение к жизни представляется неадекватным и даже просто глупым. Но не аналогично ли выглядим мы, когда смысл всей своей жизни видим в другом человеке?

Фанатом быть проще, чем самому заниматься спор­том: проще смотреть матч по телевизору, сидя на диване с бутылкой пива, или на стадионе в окружении шумных Друзей, чем самому бегать по полю за мячом. Вот ты по­болел за «своих» — и вроде сам уже пои фал в футбол... Происходит отождествление человека с теми, за кого он болеет, и человека это устраивает: не надо тренироваться, тратить время и силы, можно занять пассивную позицию и при этом получать массу сильных эмоций, практиче­ски таких же, как если бы сам занимался спортом. Зато никаких затрат, неизбежных для самого спортсмена.

Так же поступаем и мы, если смыслом нашей жизни яв­ляется другой человек. Мы отождествляем себя с ним, про­живаем не свою жизнь, а его. Мы радуемся не своим, а ис­ключительно его радостям, иногда мы даже забываем о важ­нейших потребностях своей души ради мелких житейских потребностей близкого человека. И делаем мы это по той же причине: потому, что это проще. Проще строить чужую жизнь и исправлять чужие недостатки, чем заниматься своей душой, трудиться над ней. Проще занять позицию фаната, «болеть» за близкого, не работая над собой, попросту мах­нув рукой на свою духовную жизнь, на развитие своей души.

Тем не менее, любой человек смертен, и если он стал смыслом вашей жизни, то, лишившись его, вы почти неиз­бежно потеряете желание жить дальше. Наступит серьез­нейший кризис, выйти из которого можно, только найдя иной смысл. Можно, конечно, «переключиться» на другого человека, и жить теперь ради него. Нередко люди так и по­ступают, так как они привыкли к подобной симбиотической связи, и жить по-другому просто не умеют. Таким об­разом, человек постоянно находится в нездоровой психо­логической зависимости от другого, и излечиться от нее он не может, потому что не понимает, что болен.

Перенося смысл жизни на другого человека, мы теря­ем самих себя, полностью растворяемся в нем, таком же смертном, как и мы. Мы жертвуем ради этого человека, которого тоже обязательно когда-то не станет. Оказав­шись у последней черты, не спросим ли мы себя: «Ради чего же мы жили?» Растрачивали всю свою душу на вре­менное, на дела, которые без следа поглотит смерть, соз­дали себе кумира, по сути дела, прожили не свою, а его жизнь... Стоит ли посвящать этому свою жизнь?

Некоторые проживают свою жизнь с надеждой, что могут оставить близким наследство, материальные цен­ности, статус и т. п. Только мы хорошо знаем, что это не всегда хорошо. Незаработанные ценности могут развра­тить, потомки могут остаться неблагодарными, с сами­ми потомками может что-то случится, и нить порвется. В этом случае получится, что, живя только для других, сам человек проживет свою жизнь без смысла.

Работа, творчество

Самое дорогое у человека — это жизнь. И прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире — борьбе за освобождение человечества

Николай Островский

Другой распространенный вариант ответа на вопрос о смысле жизни — работа, творчество, некое «дело жизни». Всем известна расхожая формула «удавшейся» жизни — родить ребенка, построить дом, посадить дерево. Что каса­ется ребенка, это мы вкратце обсудили выше. А как насчет «дома и дерева»?

Если мы видим смысл своего существования в каком-либо занятии, пусть даже полезном для общества, в творче­стве, в работе — то мы, будучи мыслящими людьми, рано или поздно задумаемся над вопросом: «А что будет со всем этим, когда я умру? И какая польза будет мне от всего этого, когда я буду лежать при смерти?» Ведь все мы прекрасно по­нимаем, что ни дом, ни дерево не вечны, они не простоят и нескольких сотен лет... И те занятия, которым мы посвяща­ли все свое время, все свои силы, — если они не принесли пользы нашей душе, то имели ли они смысл? В могилу мы не возьмем с собой никаких плодов своего труда — ни произ­ведений искусства, ни сады посаженных нами деревьев, ни наши самые гениальные научные разработки, ни любимые книги, ни власть, ни самых больших банковских счетов...

Не о том ли говорил Соломон, оглядываясь на закате жизнина все свои великие свершения, которые были де­лами его жизни? «Я, Екклесиаст, был царем над Израилем в Иерусалиме... Я предпринял большие дела: построил себе домы, посадил себе виноградники, устроил себе сады и рощи и насадил в них всякие плодовитые дерева; сделал себе водоемы для орошения из них рощей произрастающих деревьев; приобрел себе слуг и служанок, и домочадцы были у меня; также крупного и мелкого скота было у меня больше, нежели у всех, бывших пре­жде меня в Иерусалиме; собрал себе серебра и золота и драго­ценностей от царей и областей; завел у себя певцов и певиц ц услаждения сынов человеческих—разные музыкальные орудия. И сделайся я великим и богатым больше всех, бывших прежде меня в Иерусалиме; и мудрость моя пребыла со мною. Чего бы глаза мои ни пожелали, я не отказывал им, не возбранял сердцу моему никакого веселья, потому что сердце мое радовалось во всех трудах моих, и это было моею долею от всех трудов моих. И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, все — суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем!»[23]

«Дела жизни» бывают разными. Для одного дело жиз­ни — это служение культуре, другого — служение народу, третьего — служение науке, а четвертого — служение ради «светлого будущего потомков», как он его понимает.

Автор эпиграфа, Николай Островский, самозабвенно служил «делу жизни», служил «красной» литературе, делу Ленина и мечтал о коммунизме. Мужественный человек, работоспособный и талантливый писатель, убежденный идейный воин, он жил «борьбой за освобождение челове­чества», отдал жизнь и все силы этой борьбе. Прошло со­всем не много лет, и мы этого освобожденного человече­ства не видим. Опять его закабалили, собственность этого свободного человечества поделили между собой олигархи. Самоотверженность и идейность, воспетая Островским, является нынче мишенью для насмешек хозяев жизни. По­лучается, что он жил ради светлого будущего, поднимал людей своим творчеством на подвиг, а теперь этими подви­гами пользуются те, которым плевать и на Островского, и на народ. И ведь так может случиться с любым «дедом жизни». Даже если оно и поможет поколениям других людей (многие ли из нас способны сделать так много для челове­чества?), то все равно это не может помочь самому челове­ку. После смерти это не будет утешением для него.

Жизнь — это поезд в никуда?

Приведем отрывок из замечательной книги Юлии Ива­новой «Дремучие двери». В этой книге молодой человек, баловень судьбы, Ганя, живущий в безбожное время СССР, имеющий хорошее образование, успешных родителей, пер­спективы задумывается о смысле жизни: «Ганя с удивлением обнаружил, что современное человечество над этим не очень-то задумывается. Никто не хочет, естественно, глобальных катастроф, атомных или экологических, ну а вообще-то едем и едем... Некоторые еще верят в прогресс, хотя с развитием цивилизации вероятность полететь под атомный, экологиче­ский или прочий откос весьма возрастает. Другие с удоволь­ствием повернули бы паровоз назад и строят насчет этого всякие радужные планы, ну а большинство просто едет в не­известном направлении, зная лишь одно — рано или поздно из поезда тебя выкинут. Навсегда. А он помчится себе дальше, поезд смертников. Над каждым тяготеет смертный приго­вор, уже сотни поколений сменили друг друга, и ни сбежать, ни спрятаться. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит. А пассажиры стараются вести себя так, будто им ехать вечно. Поудобнее устраиваются в купе, меняют коврики, занавесочки, знакомятся, рожают детей — чтоб потомство заняло твое купе, когда выкинут тебя самого. Своеобразная иллюзия бессмертия! Детей, в свою очередь, за­менят внуки, внуков — правнуки... Бедное человечество! По­езд жизни, ставший поездом смерти. Мертвых, уже сошед­ших, в сотни раз больше, чем живых. Да и они, живущие, при­говорены. Вот шаги проводника — за кем-то пришли. Не за тобой ли? Пир вовремя чумы. Едят, пьют, веселятся, играют в карты, в шахматы, собирают спичечные этикетки, наби­вают чемоданы, хотя на выход здесь требуют "без вещичек ". А еще строят трогательные планы переустройства купе, своего вагона или даже всего поезда. Или вагон идет войной на вагон, купе на купе, полка на полку во имя счастья будущих пассажиров. Досрочно летят под откос миллионы жизней, и поезд мчится себе дальше. И эти самые безумные пассажиры весело забивают козла на чемоданах прекраснодушных мечтателей». [24]