— Извини, брат, я тогда погорячился.

— Все нормально, — ответил Романов с улыбкой.

Они заняли место за высоким столиком открытого кафе на шумной вокзальной площади.

— Что мы имеем, — начал Кок, влезая в непривычную для себя шкуру старшего разведгруппы. — Мы имеем трех классных диверсантов за решеткой и двух не менее подготовленных головорезов на свободе. Плюс... — Николай бросил взгляд на Антоника, — плюс нелегал. У тебя есть еще точка, где можно прикупить оружие? Всего несколько «стволов».

— После одного провала я не рискну назвать самую проверенную точку надежной. Есть один человек, — после непродолжительного молчания продолжил Антоник. — Но с ним встретиться можно только вечером.

— Кто он?

— Как тебе сказать?.. Один из боссов преступной группировки — нелегальная проституция, наркотики, оружие.

Пока что Антоник не мог выйти на связь с адмиралом, чтобы сказать то, что сказал Николаю: «Я не рискну еще раз — теперь уже словно впопыхах — дать адрес даже самой проверенной оружейной конторы». «Сейчас все схожие точки на ушах», — трезво размышлял Антоник. Он проникся настроением и чувствами Николая, оттого скрыл свое недовольство и нежелание участвовать в афере. Кокарев — человек, которого здесь не ждали. Не важно, кто он, потому что кашу по дурости может заварить каждый.

О Косте наблюдательный Антоник отозвался в том же ключе: он тоже никто в группе; а потеряв старшего, оказался на нейтральном положении. Скорее всего, был готов услышать: покинуть страну так же легально, как и прибыл. Антоник мысленно адресовал Романову сообщение: "Николай в трудном положении. Пусть он даже хранит верность выбору, который сделал однажды. В глубине души он надеется на мои сложенные руки. Его состояние вызвано безысходностью. Акцию, которую запланировал он, нужно готовить минимум месяц. Операция — это не то, что заключено в рамки активных действий. Действие — это ядро кометы. Нервы, переживания, мысли, чувства, адреналин — ее громадный хвост, вытянувшийся во времени и пространстве.

— Говоришь, проституция, наркотики, оружие? — Кок повторил за Антоником. — Годится. Костя, если ты не прочь рискнуть своей головой, мы вместе пойдем на стрелку. А пока привязывайся к Антонику. Может, пораньше что-нибудь наклюнется. Я тоже без дела не буду сидеть. Сниму план полицейского участка, найду словоохотливого человека. Костя, дай мне номер твоего телефона, забей в свою трубку мой номер. Будем поддерживать связь.

Список телефонов Кока пополнился двумя — Романова и Антоника.

Николай удивил не только Костю и Антоника, но и себя. Он, не прощаясь, молча пошел к аэровокзалу. Словно ему отшибло память и он собрался сесть на самолет и улететь на родину.

Николай взял машину напрокат и пожалел об этом не раз. Он проклинал левостороннее движение. Он мог управлять всеми видами транспорта, включая тук-туки — мотороллеры-такси с прицепом. Но тук-туки обгоняли старый арендованный микроавтобус «Форд», за рулем которого маялся Николай, и только самло — скрещение велосипеда с коляской рикши — отставали от него. Когда он брал машину напрокат, неопрятный таец раз сто повторил на английском: «помеха справа, помеха справа», намекая на единственное, наверное, правило дорожного движения в этой чертовой стране. А до того задал Коку ряд идиотских вопросов:

— Тебе есть девятнадцать лет?

— Ты сам-то как думаешь?

— Авиабилет есть?

— Хочешь всучить мне самолет?

— Авиабилет — залог за машину. Тысяча батов в день. Велосипед, мопед — двести батов. Наличными. Попадешь в аварию, в полицию не обращайся — обдерут. Решай все дела на месте столкновения. Наличными.

— Скидку давай!

— Через две недели скидка. На катер. Когда сезон дождей наступит.

Кок смотрел из окна «Форда» на пыльную подъездную дверь полицейского участка. В пяти метрах от машины — тайская забегаловка. Из открытых окон воняет прокисшими бобами и гвоздикой. Еще большего смрада Николай мог нанюхаться в Бангкоке. Там смешивались и сводили с ума запахи фруктов, гнилостных испарений вонючих каналов-клонгов, заднего двора зоопарка и выхлопных газов машин. Натуральные бангкокские миазмы.

Николай покусывал губы. Товарищи в тридцати метрах, а он ничем не может им помочь. Но в душе теплилась надежда: «Практика показывает, что полиция действует самостоятельно от контрразведки и раскручивает преступную группу». Надежда была подана шефом флотской разведки.

Из полицейского участка выходили время от времени гражданские тайцы. Кок не мог точно ответить на вопросы, прилично ли они одеты, принадлежат ли к среднему сословию. Он же среди них выискивал человека из категории «ниже среднего», и чем ниже, тем лучше. На языке Николая вертелись слова: бомж, проститутка, пьяница, наркоман, вор, баклан. Любой из них подошел бы Николаю в качестве осведомителя и мог рассчитывать на приличное вознаграждение.

В кармане его брюк лежали две кредитные карты — «Виза-Классик» и «Мастер-Кард». С них он мог снять около трехсот тысяч долларов.

«Эй ты, пупсик, хочешь заработать?» Кок вгляделся в маленького тайца. Одетый в короткий бежевый костюм, тот прямо из дверей участка попал в объятия пожилой женщины. Мать? — прикинул Кок. Может, тетка, прикупившая платье в лавчонке «Оденьтесь хреново». Вот она вытащила мобильник и что-то бойко заверещала, кого-то, видимо, обрадовала. Наверное, жену этого обросшего карлика. Сколько он сидел в камере? Радость на его лице подсказала ответ: не меньше недели. За что его загребли? Может, за вождение автомобиля в нетрезвом виде. Только если арестовать всех, кто ездит за рулем поддатым, в Таиланде замрет движение... Лилипут точно знает распорядок дня участка и сможет порассказать много интересного о его личном составе, продолжал наблюдать за парнем Кок. Вот рядом остановилась полицейская тачка. Под сполохи проблесковых маячков из нее гордо выплыл полицейский в фуражке. Мать и сын отвесили ему такой низкий поклон, словно готовились сорваться со стартовых тумб в бассейн. Нет, эти не подходят.

Николай отвлекся на минутку и прикурил сигарету. Когда снова глянул из окна микроавтобуса, увидел картину, которая его обнадежила. Дверь участка открылась в очередной раз. Двое полицейских чуть ли не пинком выпроводили на свободу довольно высокую проститутку. Она едва не попала под тук-туки, водитель которого что-то прокричал ей на местном наречии.

Девица была облачена в вечернее платье («а на дворе день, — мимоходом подметил Кок, — значит, провела в камере как минимум ночь и утро»), дырявила горячий асфальт ярко-красными шпильками, давала развеваться на легком ветру невесомому шарфику. Она мне подходит, сразу же определился Николай. Он коротко просигналил ей и махнул рукой: «Иди сюда, морковка!» Та поднесла тонкую руку к груди и округлила глаза: «Я?» — «Ты, ты, не сомневайся», — маякнул ей Кок. Девица проявила себя как настоящая профессионалка. Она подняла руку, останавливая машину с надписью «Такси-метер», и, когда таксист затормозил и открыл дверь, проститутка спокойно перешла дорогу и направилась к микроавтобусу.