Но Латтимер еще не закончил.

— Кроме того, — с тяжелым вздохом произнес он, — деньги или нет, но я сделал бы все, что угодно для мисс Кейн.

Боже, этот круглолицый парень полон сил, честен и наполовину влюблен в эту женщину! Вот почему он не заподозрил Стоуни в безнравственном поведении: он не мог допустить, что его возлюбленная окажется виновной в подобной распущенности.

— Полагаю, что для того, чтобы описать свою пропавшую сестру, мисс Кейн снимала с себя шляпку?

— О да. — Лицо сыщика сделалось мечтательным, и он совсем забыл о многочисленных записях, высокопоставленном госте или пропавшей сестре. Видение длинных рыжих волос, рассыпавшихся по белоснежным простыням, должно быть, вытеснило все рациональные мысли из головы молодого человека. Нет, такая картина возникла в голове у Стоуни. Латтимер, вероятно, представлял мисс Кейн в свадебном платье, добродетельный олух.

— Она распускала волосы? — вынужден был спросить Стоуни.

— Конечно, нет. Ни одна леди не окажется настолько нескромной, — ответил сыщик, подтвердив мнение виконта о его влюбленности и намерениях. И попутно избавив Стоуни от неожиданной и ничем не мотивированной ревности от того, что другой мужчина видел мисс Кейн в подобном состоянии. Господи, не может же он ревновать! Только не тощую дочь банкира. Должно быть, он страдает от воспаления мозга или, в ином случае, слишком рано поднялся с постели.

Ревновал он ее или нет, но Стоуни нес теперь ответственность за эту женщину. Теперь настала его очередь вздохнуть. Латтимер оказался только первым из многих, предположил он.

— Рискну предположить, что она может метить так высоко, как этого пожелает, — намекнул виконт.

Кончики больших ушей Латтимера покраснели.

— О, я знаю, что леди намного выше меня по положению. Что не означает, будто любой денди с титулом перед именем с легкостью может злоупотребить ее мягким характером. — Он бросил взгляд на черную дубинку у себя на столе, с практически неприкрытым предупреждением.

Воспаление мозга, должно быть, очень заразно. Мягкий характер? Неужели они говорят об одной и той же женщине?

— Не беспокойтесь. Со мной леди в безопасности.

И от меня тоже, добавил Стоуни, но только про себя.

Следующий визит Стоуни нанес лорду Чарльзу Хэмметту, своему другу, который недавно — и без особого сопротивления — обзавелся невестой. Виконт чувствовал, что Чарли станет одним из немногих джентльменов, которых он может расспрашивать о пропавшей девушке, не вызывая особого интереса и встречных вопросов. Без сомнения, Чарли слишком занят приготовлениями к свадьбе и будущей новобрачной, чтобы беспокоиться о какой-либо другой женщине.

Он не помнил ни одной потрясающей рыжеволосой девушки, ни подходящих наследниц, ни племянницы леди Августы Чансфорд. Чарли едва вспомнил о том, что нужно поблагодарить Стоуни за подарок к свадьбе, ведь он тропился на встречи с невестой у ювелира, а затем — с будущим тестем в «Уайтс», а потом еще и с поверенным в банке. Виконта это вполне устраивало. Он был рад тому, что его друг чувствовал себя в качестве будущего зятя графа намного лучше, чем в роли младшего сына герцога. Чарли полагал, что может даже заняться политикой — с помощью графа. Конечно же, это будет только после свадьбы и годичного свадебного путешествия, которое они с леди Валентиной планировали на деньги графа.

Стоуни отправился вместе с Чарли к ювелиру, чтобы изучить обручальные кольца. Порхая между бархатными футлярами, заполненными драгоценностями всех размеров, форм и цветов, невеста Чарли предположила, что однажды видела мисс Кейн, но никогда не была ей формально представлена. Этой женщины определенно не было в списке гостей, приглашенных на свадьбу. Должно быть, это было днем, во время чаепития, предположила леди Вал. Насколько она может припомнить, ни один джентльмен не присутствовал, а какую форму предпочитает Стоуни: квадратную или овальную?

Что оставляло надежду только на Стрикленда, который определенно покинул собственную городскую резиденцию. У барона не было загородного поместья — с тех пор, как он потерял его больше двадцати лет назад — так что он мог быть где угодно. Стоуни попытал удачи в клубах для джентльменов, особенно в тех, где члены могли воспользоваться свободными комнатами в случае временной необходимости. Швейцар видел Стрикленда, так что он все еще оставался в городе, но никто не мог сказать, где барон остановился, даже ради тех монет, которые предлагал Стоуни.

— Я сам ищу этого эксцентричного обормота, — заявил один из пожилых членов клуба, после того, как Стоуни развязал ему язык бокалом коньяка. — Что, этот пройдоха задолжал и вам тоже?

Стоуни запомнил информацию о том, что Стрикленд, кажется, по уши в долгах. Отчаявшийся человек может пойти на отчаянные меры.

— Мне просто нужно побеседовать с ним по одному незначительному вопросу. Его дом закрыт, по всей вероятности, кишит паразитами. Вы знаете, какой отель он предпочитает?

— Отель? Вам лучше стоит поискать его в публичных домах!

Сотни фунтов, или того, что от них осталось, после того, как Стоуни выкупил свои часы и заплатил по просроченным счетам, не хватит надолго, учитывая то, как часто Стоуни совал монеты в руку привратникам, чтобы те рассказали о клиентах заведения. Эти люди поставлены у дверей специально для того, чтобы сохранять тайну личности посетителей.

Стоуни перемещался из благоухающего духами публичного дома в пропитанный джином бордель, от элитного частного клуба к получасовым проституткам. Он выпил за компанию больше бокалов вина, чем ему хотелось, и засунул за лифы платьев больше монет, чем испытывал желание сделать это, и все зря. Виконт получил много приглашений и предложений, многие из них — бесплатно, что порадовало его, но никакой нужной информации. Конечно же, в Лондоне почти столько же публичных домов, сколько булыжников на мостовых, так что он не упал духом. Стрикленд где-то появится, может быть, в коттедже своей любовницы в Кенсингтоне. Кто-то узнает об этом. Кажется, Стоуни оставил монеты и свой адрес у половины проституток в Лондоне. Во всяком случае, им монеты нужны больше, чем ему — или мисс Кейн.

Тем временем, ему нужно было явиться с отчетом к нанимателю. С гудящей от вина головой, с дурным привкусом во рту, словно там побывал вонючий бульдог, Стоуни нанес визит на Слоан-стрит. Там его ждала мисс Кейн, все ее волосы снова были убраны под тот черный кружевной саван. Она сидела прямо, словно шомпол проглотила, и так же обрадовалась ему, как и визиту зубодера. Попугай верещал его имя, или что-то там про стоуны[6], из соседней комнаты. Виконт не мог сообщить хороших известий, у него не было новостей о ее сестре или Стрикленде — никакой возможности избавить ее от хмурого вида или теней под глазами. Что еще хуже, Стоуни не собирался рассказывать ей, где побывал. И самое худшее — у него не было денег.

Проклятие, он привык к тому, что расходы по сопровождению леди оплачивались ее опекунами, без всякого напоминания. Стоуни платил за цветы, поездки в экипаже и давал чаевые лакеям — но не тратил целое состояние на подкуп. Как он мог рассказать этой чопорной мегере, освещаемой утренним солнцем, что раздал ее деньги ночным бабочкам? Дьявол, как он может попросить денег у женщины, у любой женщины, особенно у этой холодной и осуждающей особы?